Колокола судьбы - стр. 12
– Эй, в келье! – негромко позвал он, прячась за выступ скалы, за которым чернел закопченный множеством костров, неширокий, готически заостренный кверху вход в пещеру. Беглого взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться: подравняла его и подогнала «под готику» не природа, а топор камнетеса. – Вы слышите меня?! Оружие оставлять! Выходить по одному!
– А ты войди сюда! Можешь даже с оружием, – раздался в ответ хриплый архиерейский бас. – Сначала выброшу твое оружие, потом тебя. Никто и следов не сыщет.
«Во даёт! Совсем страх потерял, – улыбнулся про себя капитан. Еще не видя того, кто ему отвечал, не имея о нем ни малейшего представления, Андрей уже зауважал его. Храбрость и мужество Беркут ценил в любых, даже самых невероятных и опасных для него самого проявлениях. – Хилый монах так отвечать не станет».
– Я не понял: ты приглашаешь меня войти?! Или так и будешь сидеть у костра в одиночестве?!
– На кой черт ты мне нужен?! Я тебя не звал. Но если очень заинтересовался и не забоишься, – войди.
– Это другой разговор. А то мог бы обидеться и уйти. – Беркут оглянулся. Нет, никто из бойцов на тропе не появился. Да и вряд ли кто-нибудь из них заметил, куда он побрел.
Капитан уже вышел из-за выступа, когда в проходе вдруг появился рослый широкоплечий мужчина в выцветшем, но еще довольно исправном красноармейском обмундировании и в растоптанных румынских ботинках. Гимнастерка его была распахнута, и на груди серебрилось массивное распятие. На широком офицерском ремне висели две оттопыренные кобуры с пис-толетами.
Незнакомец стоял, заградив своим огромным туловищем весь проход, положив руки на расстегнутые кобуры. Удлиненное, усеянное мелкими ранними морщинами лицо его было на удивление гладко выбрито, в то время как на голове возвышалась невероятно взлохмаченная копна черных как смоль волос. По виду этого человека трудно было определить, какой он национальности, в какой армии служит, или по крайней мере служил; чем занимался. К тому же вместо запаха водки или самогона от него исходил довольно приятный дух одеколона, которым он пользовался после бритья.
Несколько минут они, не скрывая любопытства, рассматривали друг друга с таким интересом, словно принадлежали к разным цивилизациям. Андрей и сам был богатырского телосложения, но, стоя рядом с этим человеком, почти физически ощущал силу его мышц, мощь всего тела.
– И что, вошел бы, не побоялся? – вызывающе мрачно спросил его этот Робинзон Лазорковой пустоши.
Беркут молча, с силой отстранил его и, чуть наклонившись, чтобы не зацепить головой ребристый свод, вошел внутрь пещеры, в которой, в хитром закутке, чтобы дым выходил не через вход, а через специальную щель-прорубь, чадил небольшой костер. Бегло осмотрев эту пещеру, капитан сразу же перешел в другую, более просторную, и с удивлением заметил еще один вход, только значительно меньший по размерам. Отшельник сам отвернул полог, которым он был завешан, и пещера сразу же тускло осветилась заревом вновь появившегося на горизонте заходящего солнца.