Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - стр. 36

– Оно так и выходит. Я это и твоему Иванцову хотел пояснить. Но он молодой и горячий. И слушать не стал. Кричал что де все это заговор. Имя царицы приплел. Дескать по именному повелению действует! Я ему дураку говорил, что Ромка, человек с норовом. Нельзя ему на дыбу сразу. Добром надо было.

– Эх! – Соколов ударил кулаком по столу. – Самому нужно было это сделать, а не посылать Иванцова! Он молодой и с него спрос невелик! Моя в том вина.

– Молодой говоришь? Но твой Иванцов совсем не дурак, Степан Елисеевич. Хоть и молодой, да ранний. Веришь ли ему?

– Он кажется мне человеком честным. И за дело взялся рьяно. Сразу видно желает до правды докопаться. Я таким же был в его годы.

– Хорошо если так.

– А чего ты против него имеешь, Ларион Данилович?

– Я-то? Я ничего не имею. Я токмо присматриваюсь. Не люблю шибко резвых людишек. Они у меня всегда подозрение вызывают. Я много лет в разбойном, и много чего повидал. Но, что у тебя, зацепок разве нет по салтычихину делу, кроме этого Мишки убиенного?

– Пока не могу ничего доказать. Куда не ткнусь – всюду шиш. А мне нужно отстранить Салтыкову от управления имениями для начала. Тогда дело пойдет. Тогда сумею узнать правду, виновна она, али нет. В этом помощник-то мой князь Цицианов прав.

Гусев хохотнул:

– Эка, ты загнул, Степан Елисеевич! Эка, загнул! Отстранить Салтыкову? Это дело непростое и не в один месяц сделается. Сама-то она не признается. А вот если применить пытку, то может и выйдет чего путного. Это бы сразу дело с мертвой точки сдвинуло.

–А ты про Уложение от лета 1742-го не забыл ли? – спросил Соколов дьяка. – В нем про пытки сказано, что де пора ограничить их применение в процессе следственных дел. Во как! Чиновников первых восьми рангов пытать и вовсе не вселено, а тако же баб брюхатых, да отроков до 15 годов, да лиц дворянского звания.

–Но это Уложение так принято и не было, Степан Елисеевич. И сии ограничения не введены в действие. Я вот здесь при сыске уж много лет сижу, а в последние два года все поменялось и без принятия Уложения. При императоре Петре Федоровиче, царствие ему небесное, несколько тайных циркуляров мы получили. Пытать не можно при полном доказательстве вины заарестованного. А такоже не можно пытать более чем положено по тяжести преступления. И поступил такоже совет их столицы, что при предварительном следствии и вовсе никого лучше пытке не подвергать.

–Я же пытками никогда не увлекался. До всего своим умом доходил.

–Оно и видно. А новая-то государыня в этом вопросе со своим супругом покойным во всем согласие имеет. Так что про пытку Салтычихи и думать не моги. Не дадут тебе такого разрешения. Я хоть в столице то и не бывал, но знаю, что новая императрица с филозофами в переписке дружеской состоит. И просвещенный монархизм нам готовит.