Коллекция. Первая эпоха - стр. 19
– Это мое!
А затем все прошло. Я шумно выдохнул и выпрямился, на мгновение даже захотелось улыбнуться. Однако затем я вспомнил, что происходит, и оглянулся. Рядом стоял немного бледный Родриго, за его плечом я увидел улыбавшегося Бернардино – у него на лице были продолговатые брызги крови. Кроме Куарчитто погибли еще двое – как я понял, обоих убил Бернардино. Остальные неотрывно смотрели на меня. Кто-то со страхом, кто-то с улыбкой. Я встал на ноги и поднял над головой перепачканный в крови Куарчитто перстень отца.
– Я ваш капитан! Моего отца называли «Ангелочком», но, если еще кто-то вздумает предать меня, ему доведется узнать, что я совсем не ангелочек.
Неожиданно Бернардино рассмеялся:
– Да уж, синьор, вам бы еще поучиться произносить речи!
Я издал невольный смешок.
4
Я устало потер глаза – день выдался очень тяжелым. Наверное, это был самый тяжелый день в моей жизни. Отец поймал грудью арбалетный болт – кирасу он в этот раз не надел, а кольчуга не смогла его защитить. Мне сказали, что он умер почти сразу. Странно – в этот момент я подумал о том, что, если бы ему рассказали о такой смерти заранее, он бы лишь хмыкнул и легко улыбнулся.
Почему-то пока не было больно. Наверное, потому, что пока было некогда скорбеть. К утру мою власть признала вся банда. Все, кто уцелел. Поначалу, памятуя о лихом штурме крепости, я думал, что и в остальных местах мы отделались малой кровью. Но это было не так.
Сейчас в строю была примерно половина тех сил, которыми мы вчера выдвинулись к Базелье. Было много погибших, еще больше раненых. Одноглазый к вечеру стал совсем плох – скорее всего, до завтрашнего утра он не доживет.
Мысль о том, что наше положение, несмотря на удачную атаку, не просто не улучшилось, а скорее усугубилось, сводила меня с ума. И теперь это была моя и только моя проблема.
Утром я чуть не сбежал – я отпустил ребят, охранявших вход в катакомбы из подвала крепости, и черт знает сколько простоял напротив тяжелой двери, ведшей в древние тоннели. Не знаю, почему я медлил – мыслей не было. Потом меня окликнул Бегунок, и я вернулся к делам.
Днем приходили отцы города и спрашивали, что теперь будет. Поначалу они решили, что я никакой не капитан, и над ними шутят, но Бернардино достаточно было пару раз как следует гаркнуть, чтобы все присмирели.
«Что теперь будет?» Ну что я мог ответить им на этот вопрос? Я и сам не знал, что теперь будет. Я знал, что завтра в течение дня под стенами появятся разведчики Испанца. Я знал, что следующей ночью – в лучшем случае, к утру – подойдет и сам Испанец со своей бандой, а возможно, не только он.