Коллекционер душ. Книга 3 - стр. 27

– Слышь, бритый, – шепнул Пушкин гопнику. – Вообще-то я с сопляком разговариваю. Дождись своей очереди.

– Пошел ты! – кинул Штырь и толкнул блондина в грудь.

Вся бубнящая толпа, замолчала, когда кудрявый врезался спиной в стену, а на пол посыпалась отслоившаяся краска.

Ого, кажется я тут больше не нужен.

Тишину в коридоре школы нарушал только Дельфин, голос которого доносился из аудиоплеера брейкдансера. Когда старшеклассник в широких штанах осознал это, он тут же бросился к устройству. Кнопка щелкнула, музыка затихла.

Штырь, скалясь осмотрелся. Затем потянул меня за галстук, чтобы увести.

– Пойдем! – рявкнул он.

Но я не поддался. В моих интересах было как раз задержать хулигана.

– Куда намылился, петух? – спросил Пушкин и толкнул любителя полосок на штанах.

Тому пришлось отпустить меня. Я тут же сделал несколько шагов назад, чтобы не попасть под горячую руку.

– Че сказал? – на этот раз гопник двумя руками толкнул своего оппонента.

В моем прежнем мире сейчас кто-то из них должен был пропустить удар в нос. Потекла бы кровь, драчуны набросились бы друг на друга, но все это очень быстро бы закончилось. Потому что в какой-то момент одноклассники растащили бы их по разным углам. Но что будет сейчас?

Сейчас одаренный – копейку которого не так давно я отправил в одинокое путешествие, – попытался ударить Пушкина. Тот поставил блок и тут же контратаковал. Кулак прилетел бритому прямо под ребра. Не дожидаясь, когда гопник очухается, блондин нанес еще серию ударов, после которых Штырь повалился на пол. В позе эмбриона он корчился от боли лежа на полу. Злобно стонал себе под нос и не мог подняться.

Это было быстро. Очень. Одно ясно точно. Пушкин уроки Боевых Искусств не прогуливал. В отличие от второго. И почему заводила с косичкой называл гопника «сильным мира сего»? Эх, Штырь, Штырь. Нужно было на уроки ходить, а не семечки по подъездам щелкать.

– Ха! – усмехнулся Пушкин и стряхнул с себя засохшую краску, которая осталась у него на плечах. – Терпеть не могу, когда какие-то уроды марают мне одежду.

Под возгласы ликующей толпы и самолюбование аристократа, я провалился назад. Пролез между двумя высокими девчонками, чтобы незаметно ускользнуть. Но внезапно вновь наступила тишина. Это заставило меня вернуться обратно. Я бросил взгляд на импровизированный ринг.

Прямо на моих глазах спортивный костюм на Штыре растягивался под хруст его костей, одежды и злобное мычание гопника. Его башка, руки, да, черт возьми, все тело увеличивались, как тело морячка Попая, объевшегося шпината.