Колхозное строительство 7 - стр. 33

– Я только взглянуть…

– Ты невидь голый поп мужк? – и руки раскинула в дверном проёме.

– Как там Пётр Миронович?

– Ты жен? Нет, вон, жен в палт двойк. Ты кто?

– Я второй секретарь ЦК.

– Буд первый – продти. Второй ннет.

Фурцева заглянула через голову носителя великого и могучего, но увидела только закрашенное белой краской стекло двери.

– Пойду к главврачу, – сообщила она убийственную новость кирпичику и пошла искать того.

– Два таж! – донеслось в спину.

Спустилась на «два таж». Коридор с облупленным кое-где, крашеным в зелёный цвет полом привёл Екатерину Алексеевну к двери, на которой на двух языках было написано одно и то же: «Главный врач. Канат Серикович Тезекбаев».

– Лучше уж с немцами, – проворчала Фурцева и толкнула дверь.

– Женщина, вас стучать не учили? А если бы здесь был голый мужчина? Вы ведь в больнице, – пухлые щёчки, пухлые ручки, пухлый второй подбородок.

– Извините, доктор, злая. Кипит внутри всё. Я – Фурцева Екатерина Алексеевна, а меня ваша санитарка на чистом русском не пускает к Петру Мироновичу! – плюхнулась на стул перед снявшим очки пухленьким. Жарко. Как тут люди живут?

– Кровь хотите сдать? – сощурился, хотя куда уж дальше.

– Кровь? – Фурцева ругаться пришла.

– Ну да – во время селя пострадало больше сотни человек.

– Ну, нужно – берите. Что с Тишковым? – нет, верных ленинцев с дороги не сбить.

– Перелом ноги. Перелом ключицы. Вызвали по его просьбе доктора Илизарова из Кургана. Общее состояние – нормальное. Немного обезвожен. Сейчас прокапаем, подлечим. Не переживайте. Как вас? Товарищ Фурченко? – а глаза хитрые, азиатские. Знает же, как звать, и кто такая. Ещё недавно ведь членом Политбюро была.

– Ладно, доктор. Извините за бесцеремонное вторжение. Ничья. Можно мне повидать Петра Мироновича? – сдулась. – И стакан водички, а то тоже будет обезвоживание.

– Конечно. У меня обход через десять минут. Возьму вас с собой. Всех пострадавших посмотрим.

– А может, его нужно самолётом в Кремлёвскую больницу? – жадно выхлебала поданный стакан с тёплой водой из графина. Гадость. И пахнет больницей. Хлорку, что ли, сыплют вёдрами в воду эту?

– Ваше право. Не советую. Илизаров сюда, Тишков туда – так и не встретятся.

– Смешной вы. И нянечка с чисто русским языком – смешная.

– Бувинур – медсестра.

– Пойдёмте уже! – вскочила со стула Фурцева.

– Конечно. Обход в одиннадцать. Через восемь минут и пойдём.

– Р-р-р…

Девушка у врача.

– Доктор, вы можете сделать мне ноги от ушей?

– Можно попробовать. Пришить вам уши к ягодицам?

Болеть хорошо. Лежишь себе весь белый (в бинтах же!) на белой простынке, и белой простынкой же укрыт. Хорошо – не с головой. Люди в белых халатах вокруг тебя ходють. В белые журналы чего-то там пишуть. Посмотрють в белый потолок и попишуть. Ещё белое полотенце на голове. Мокрое. Холодное. Вместо аспирина – ну ладно, вместе с аспирином.