Колесо Судьбы - стр. 6
Вернувшись в предбанник, я обнаружил серую рубаху и такие же штаны, как у того уставшего от жизни уборщика. В первый момент меня накрыло удушающим разочарованием, потом я лениво отмахнулся от своих несбывшихся надежд: даже мыть пол или мести лестницу лучше, чем сутками валяться на койке в тюрьме. Вместо обуви мне предложили какие-то нелепые кожаные туфли, слишком большие для моих ног – разве что делалась поправка на отросшие ногти. На миг мелькнуло в памяти – я не первый раз в этой комнате. Раз в год (или раз в полгода или три месяца – этого вспомнить я пока не мог) меня поднимали из тюремной пропасти, мыли, стригли и брили. А потом опускали обратно – в небытие. Или между подъемом и спуском в нижний мир было еще что-то?
Я оделся. Тут же возник все тот же безлико серый и повел меня в соседнюю комнатку – стричься, бриться и кромсать ногти. Мой конвоир в черном куда-то исчез. Я смотрел в большое зеркало напротив кресла и видел совершенно незнакомого мне человека, очень худого, с серыми всклокоченными волосами, с запавшими щеками и с темными впадинами глазниц – не поймешь даже, какого цвета у моего отражения радужки. Ходячий скелет, да и только. Человек в зеркале казался далеко не юным, но возраст его определить было невозможно – от двадцати пяти до сорока – подойти могла любая цифра. Теперь я разглядел шрам, что прежде, там, внизу, нащупывал пальцами. Он шел наверх от середины лба и терялся в волосах. Шрам был еще красный, не слишком давний. Такое впечатление, что меня кто-то приложил железным прутом по башке.
«Сколько же времени на самом деле я провел в тюрьме?» – спросил себя, и мне стало по-настоящему не по себе.
После стрижки и бритья меня повели наверх – опять же по какой-то узкой боковой лестнице, потом унылый уборщик вывел меня на другую лестницу, явно парадную, сверкающую мрамором, приоткрыл темную дубовую дверь, и, втолкнув внутрь, захлопнул за мной тяжелую створку.
Судя по всему, я находился в гостиной. Горел камин. Наколотые дрова были сложены подле каминной решетки на кованой дровнице в виде двух крылатых драконов. Два уютных обитых кожей кресла подле камина, меж ними одноногий столик; на стенах, обитых веселеньким тисненым шелком, картины с зимними пейзажами.
Первым делом я подошел к окну. Оно выходило не на улицу, а во двор – и опять я увидел снег, укрывавший газон и посаженные по его углам туи. Снег был белый, пушистый, нежный, наверняка выпавший этой ночью. Мне захотелось туда, на газон, прыгнуть в снег, ощутить его обжигающий колючий холод, слепить снежок. Как будто мне вновь только десять. Кое-где снег успел подтаять, и в одном углу двора проглядывала земля и топорщились остренькие зеленые побеги цвета ниенского салата.