Колесо года - стр. 21
Шестнадцать лет назад, вопреки последней воле Сильных, выход из Лабиринта был распечатан раньше срока. Два десятка взрослых из поколения Ответственных вышли наружу с одной на всех бумажной картой и отчаянным желанием: найти другое убежище, людей, запасной генератор и помощь.
Через месяц они вернулись. Ближайшее убежище – единственное убежище, кроме нашего, которое было отмечено на карте! – пустовало. Под землёй, за железной дверью, запечатанной, как полагается, Ответственные нашли только иссохшие мумии, которые от прикосновения сразу рассыпались в прах. Этим людям не повезло. Их генератор вовсе не запустился, Лабиринт не ожил, так и не забилось его механическое сердце. Бежавшие туда умерли от голода и жажды, в темноте прижимаясь друг к другу.
Бумаги, которые вынесли из того, другого, мёртвого Лабиринта, хранятся у “помнящих” в сейфах. Там чьи-то документы с именами, дневники, рисунки, фотокарточки и журналы с наклейками. Мы всегда будем их помнить, как помним своих Сильных. Это меньшее, что можно сделать.
Тогда Ответственные решили, пока есть время, воспитать новое поколение. Пожертвовав несколькими годами бесперебойной работы генератора, они снова запустили инкубатор. Так появились мы, Беспечные. Нас всего лишь тридцать шесть, если считать тех, кто, как Гек, не выращен в капсуле, а рождён матерью. Нам предстоит выйти из Лабиринта и жить на поверхности. Нас растили так, чтобы мы этого не боялись.
Я точно знаю, как всё было, потому что мои Ма и Па – одни из тех двадцати Ответственных, выходивших на поверхность. Как награду и величайшую честь им позволили вырастить ребёнка. Мало у кого из этого поколения есть дети. Так появилась я. Наклейка на пробирке гласила: “Эмбрион мужского пола. Раса негроидная. 2 положительная группа крови”. Ма и Па хотели мальчишку, похожего на них: у них обоих курчавые волосы и карие глаза, а кожа почти такая же тёмная, как у Гека. Но, как оказалось, наклейки давным-давно перепутались. И появилась я.
Ма частенько рассказывает, как приходила к инкубатору, сидела около моей капсулы, положив руку на стекло, пела колыбельные и рассказывала сказки.
Генератор барахлил, свет то и дело мигал, а вместе с ним гасла ломаная линия моего сердцебиения на мониторе. Ма боялась, что энергия закончится раньше, чем дозреет моя капсула. Но всё обошлось. Наше поколение вообще ужасно везучее!
Па не любит рассказывать, что они видели под землёй в том, другом, убежище. А Ма, вспоминая, даже может заплакать. Но от деда Бенни я знаю, что имя “Кейди” было детской рукой написано на одном из дневников, который Па вынес из мёртвой копии нашего Лабиринта и не захотел отдавать “помнящим”. Он сказал, что будет помнить сам.