Колдуньями не рождаются - стр. 9

– А это что за фрукт? – продолжила расспрашивать я доярку.

Но доярка уже что-то бормотала, глубоко склонив голову и терзая пальцами край передника, и отвечать явно не собиралась. Я расслышала только «…превеликая луна, обереги…».

– Отличная ночь, – немного растягивая слова, произнес седой и вдохнул полной грудью так шумно, что даже мне слышно. – А ты не хотел ехать, Люциан.

– Я и сейчас считаю эту затею лишней, отец, – ответил брюнет глубоким, каким-то бархатистым голосом, будто специально учился где-то актерскому мастерству. Во всяком случае, мне показалось, говорит он с большой артистичностью, даже захотелось выкрикнуть по Станиславскому: «верю!».

Тот, кого брюнет назвал отцом, скривился.

– Традиции надо чтить, дрогой сын, – произнес он. – Во всяком случае те, из которых можно выгадать пользу.

– И какая польза от этого глупого обычая?

Парень явно не горел желанием участвовать в этом флешмобе, как и я, поэтому сделала себе мысленную заметку – возможно с ним надо познакомиться, вдруг знает, как выбраться из этой глухомани. Ибо доярка рассказывать, очевидно, ничего не желает.

Седой оглянулся и мазнул по нам равнодушным взглядом.

– Взять себе покорную и расторопную служанку, осчастливив ее своей благосклонностью, – наставительно произнес он, – прекрасный тактический и воспитательный ход, Люциан.

– И зачем ехать самому? – снова недовольно поинтересовался брюнет. – Можно было отправить возницу.

– И лишить себя удовольствия полюбоваться их смиренными лицами? – отозвался седой.

Молодой мужчина только хмыкнул.

– Лицами? – вопросил он. – Я вижу только макушки в чепчиках. Они же все в землю уткнулись.

На что седой проговорил важно:

– Так и надо. Чернь должна знать свое место.

Люциана я разглядывала с интересом, особенно потому, что ему весь этот спектакль, судя по выражению лица, не нравится. Но вообще-то разглядывать есть что. Парень привлекательный, а надменность, которую он транслирует – то, что нужно для разжигания интереса.

Он вздохнул так тяжко, будто его заставляют мешки ворочать и произнес, закатывая глаза:

– Ладно. Но только из уважения к традициям, которые, надеюсь, однажды изменятся.

После этого скинул с плеча невидимую пылинку и направился к нам.

Девушки, как мне показалось, затрепетали еще больше. Доярка справа забубнила свои причитания с таким жаром, что стала похожа на изгоняющего демонов экзорциста. У меня, как у попавшей на мероприятие случайно, заготовленного текста нет, поэтому просто стою и таращусь на присутствующих.

Голубоглазый брюнет, пока его, очевидно, отец с высокомерным видом задирал нос, ушёл в начало шеренги и стал оглядывать девушек сверху вниз. Делал он это довольно правдоподобно. Может и правда выбирает себе служанку или кого-то там.