Колдунья моя - стр. 70

– Прошу прощения, госпожа, – извинился капитан варяжских гвардейцев. – Я всего лишь исполнял свой долг.

Он поспешно отдал честь, повернулся и двинулся прочь со своим отрядом.

Мэйрин обернулась, чтобы взглянуть на человека, пришедшего ей на помощь. Она заметила, что Дагда куда-то исчез, но знала – он поблизости.

– Благодарю вас, господин. – Она с признательностью взглянула на своего заступника. – Мы уже встречались с вами?

Она пыталась понять, что это за человек, которому с такой готовностью и без вопросов повиновался варяжский капитан. Свет от костра упал на его лицо, и у Мэйрин перехватило дыхание: такого красивого человека она не встречала в своей жизни.

– Я – принц Василий Дука, кузен императора, – ответил он. – Мы с вами не представлены друг другу, но, увидев вас вчера на приеме, я понял, что мы обязательно должны встретиться.

– В-вы видели меня вчера? – Язык не слушался, и Мэйрин разозлилась на себя.

– Я стоял справа за троном моего кузена, – ответил принц. – Неудивительно, что вы меня не заметили. Трон Соломона – зрелище, способное приковать внимание надолго, особенно если видишь его впервые. – Он старался помочь ей взять себя в руки, и ему это удалось. – Скажите, – спросил он, – зачем вы разожгли этот костер?

– Это – огонь Самайна, господин. Когда мой народ поклонялся Отцу и Матери, по обычаю каждый год отмечалось четыре великих праздника. Имболк, после которого дни начинают удлиняться, означал окончание зимы и приближение весны. Бельтан возвещал возрождение жизни; Лугназад праздновался 1 августа в благодарность за богатый урожай; а праздник, который отмечается этой ночью, Самайн, – это конец года.

– Это не христианские обычаи, – заметил принц. – Я думал, англосаксы – христиане.

– Да, господин, англосаксы – христиане, как и мой народ, кельты. Но в том, что я делаю, нет ничего дурного. Я всего лишь воздаю почести традициям моих кельтских предков.

– Насколько я понял, ваш отец, Олдвин Этельсберн, – англосаксонский лорд.

– Олдвин Этельсберн – мой приемный отец, милорд. Моим родным отцом был Сирен Сен-Ронан, барон из Бретани, а матерью – Мэйр Тир Коннелл, ирландская принцесса. Бретонцы и ирландцы – кельтские народы, и я чту их старинные обычаи. Кроме того, Самайн – день моего рождения. Дагда говорит, что, когда я появилась на свет, волосы мои пылали, словно огонь Самайна. – Глаза ее блеснули при этих словах.

– А кто такой Дагда? – спросил принц.

– Дагда – могучий воин, которому мой дед-король поручил заботиться о моей матери. Когда она умерла вскоре после моего рождения, он стал заботиться обо мне по ее просьбе. Он всегда сопровождает меня, господин.