Колдунья из моря Демонов - стр. 5
Но сейчас он в цепях, вспомнил Корун, его народ склоняется перед волей алчных проконсулов Ахеры, его искусство и философия стали игрушкой завоевателей. Молодое поколение растет с мыслью, что лучше смириться, ассимилироваться в талассократии и постепенно завоевать равный статус с гражданами Ахеры.
Но Корум не мог забыть пожары под разрываемом ветром ночным небо, тела, качающиеся на веревках с деревьев, длинные ряды людей в цепях, которых плети Ахеры гонят рабами на корабли. Может, он слишком долго таил зло? Нет, клянусь Бреннахом Бреннаром! У него была семья, которой больше нет. Одного этого достаточно, чтобы таить зло всю жизнь!
Жизнь, сардонически подумал он, которая очень скоро кончится.
Он устало вздохнул в затхлой темноте своей камеры. Слишком много воспоминаний. Годы жизни пирата были трудными и отчаянными, но бывали и хорошие дни. Были песни, и смех, и товарищество, и героические дела на бескрайних водах – долгие голубые тихие сумерки, мягкие черные ночи, серые дни, когда море, серое, и зеленое, и золотое, струилось под потоками дождя, бури ревели, корабли летели, как на крыльях; была ярость и безумие битвы, когда захватывали город или галеру, смерть бывала так близко, что словно слышался шум ее гигантских черных крыльев, оргия грабежа и мести; пиратский город, травяные шалаши под покровом джунглей, набитые сокровищами, полные скандальной жизни и драк, лица мужчин в шрамах и дерзких женщин, красные огни костров, отгоняющие ночь, а прибой бесконечно гремел на берегу…
Что ж, все когда-нибудь кончается. И хотя он хотел бы для себя другой смерти, долго ждать не придется.
Что-то шевельнулось в глубине длинного коридора, и он уловил мерцание факела. Нахмурившись, встал, наклонившись под низким потолком. Кто там? Для еды слишком рано, если чувство времени ему совсем не отказало; но он считал, что за несколько дней в темнице этого не могло произойти.
Они остановились у входа в темницу и смотрели на него в красном свете факела. Губы Коруна изогнулись в рычании. Шорзон и Хризея.
– Все отбросы Ахеры, – проворчал он. – Я могу заразиться от вас.
– Сейчас не время для наглости, – холодно сказал колдун.
Он выше поднял факел. Красный огонь отбросил на его лицо тень, словно пятна крови. Глаза его были двумя темными пропастями, в которых горели угли. Черное одеяние сливалось с окружающей тенью, лицо и руки, казалось, бестелесно плывут во влажной мгле.
Корун посмотрел на Хризею. Несмотря на кипевшую в нем ненависть, он вынужден был признать, что она, вероятно, самая красивая женщина, каких ему приходилось видеть. Высокая, стройная, и гибкая, движущаяся с безмолвной грацией сандувианского феракса, блестящие черные волосы обрамлют холодную скульптурную красоту ее мраморно-белого лица; она ответила на его взгляд взглядом глаз темного пламени. Одета она как для действий: короткая туника, оставляющая обнаженными руки и ноги, короткий черный плащ и высокие котурны, но на горле и запястьях блестят драгоценности.