Колдун - стр. 5

– Нинка, – девчонку соседскую во дворе увидел. – Нет ли кваса у вас или компоту какого?

Соседка из детского возраста вышла уже давно. По годам девушкой была. Только Степан не замечал этого, все малышней ее считал. Потому как больно невзрачного вида девица была, росточком низенькая, тельцем худая. Ну как такую девушкой назвать? Подросток да и только!

– Сейчас, Степа, гляну, – с готовностью ответила Нина и улыбнулась широко и радостно. А через минуту уже кувшин парню через забор протягивала. – Вот, мамка морсу навела. Бери, пей!

– Да не заругают ли тебя? Без спроса, поди, взяла? – засомневался Степан.

Семья соседская многодетная была, бедновато жили, подношениями односельчан не брезговали. А люди с радостью добром ненужным делились: одеждой поношенной, вещами старыми.

– Да ничего. Ты пей сколько хочешь, – улыбалась Нина глуповато и в глаза парню заглядывала. – Я мамке скажу, что сама выпила все.

– Все-то мне и не нужно. Отолью маленько, – не стал он от щедрот девичьих отказываться.

– А скажи-ка, Нинка, не знаешь ли ты случайно, кому из девиц в деревне нашей я нравлюсь? – вспомнил он, что Глафира ему нагадала. Без стеснения спросил парень. А чего стесняться, дите ведь неразумное. Мала еще, в делах амурных не смыслит ничего.

Соседка не сразу ответила. Глаза вниз опустила. Личико бледненькое вроде даже порозовело.

– Не знаешь что ль? – по-своему истолковал Степан ее замешательство.

– Знаю. – тихо, почти шепотом произнесла она. – Ты многим нравишься, всем наверное.

Слова эти потешили самолюбие мужское. Еще выше парень голову поднял, плечи расправил, крякнул довольно.

– А может есть такая, которая интерес особый ко мне имеет, больше, чем у других? – продолжал он пытать невинное создание, не замечая, как та горбится и съеживается под взглядом его самодовольным.

– Есть, – прошелестел нежный голосок.

– Да чего бормочешь? – еле расслышал ее Степан. – Ну и кто же?

Плечи худенькие затряслись, ручки маленькие в замочек сцепились.

– Не боись, я секрета не выдам, – подбодрил он девушку.

А она резко голову вскинула, глазами, казавшимися огромными на побледневшем личике, на него уставилась и выдохнула:

– Так я это, Степа! – сказала и замерла.

Парень, как смысл слов ее осознал, расхохотался. Так смешно ему показалось, что существо неразумное, цыпленок неоперившийся о чувствах взрослых изъясняется.

– Ой, не могу. Ну насмешила! – развеселился он.

– Так не шучу я. Правда это, – глаза у девушки заблестели, губы задрожали.

– Да ладно тебе, Нинка! Ты? Да ты себя в зеркало видела?

Девушка лицо в ладони спрятала, головой замотала, какой-то звук странный, на стон похожий, издала и домой побежала.