Колдун - стр. 24
– Куда лапотников девать? – подъехал к Варяжко Потам. – Беды я от них не жду, но не стоит их при обозе оставлять – пусть лучше где-нибудь в лесу переночуют.
Потам решил правильно. На вид путники были безобидны, но чужая душа – потемки, никогда не разглядишь, что на дне.
Варяжко тронул жеребца, подъехал к стоящим особняком путникам. Мужик даже не посмотрел на него – уставясь в землю, нерешительно переминался с ноги на ногу и тормошил тонкими пальцами старую кожаную торбу. Видать, ничего доброго от нарочитого не ждал. Так и не слезшая с воза девчонка пялилась на Варяжко перепуганным взором. «Похоже, они не родичи совсем, – неожиданно подумал Варяжко. – У мужика глаза черные, угольные, а у девчонки голубые, будто льдинки».
– Ты, нарочитый, не серчай на меня, – неожиданно сказал черноглазый. – Я ведь понимаю, мы – люди незнаемые, тебе опаска и хлопоты лишние, но боюсь – замерзнет Настена в лесу. Я о малом прошу: оставь девку при обозе, а я и под елями ночь перетерплю.
Варяжко насторожился. Кабы случайный попутчик не попросил, он сам оставил бы лапотников при обозе, но теперь в душу вкралось подозрение – не кроется ли за невинной просьбой злой умысел? Княжий обоз – лакомый кусок для лихих людей…
Нарочитый махнул рукой ожидающему в сторонке Потаму:
– Девку оставим ли? Тот пожал плечами:
– Тебе за княжье добро ответ держать, тебе и решать: кому верить, кому нет.
Варяжко задумался. Путник выжидающе глядел на него снизу вверх, девчонка глазела из-под шкур. «Проверить надо – впрямь ли девка больна», – подумал вдруг Варяжко. Решительно сдернув с девчонки шкуру, он склонился к ее бледному лицу:
– Как звать тебя, девочка?
– Настеной, – встрял мужик.
– Не тебя, – огрызнулся Варяжко, – ее спрашиваю!
Девка испуганно захлопала ресницами и, словно собираясь заплакать, скривила губы.
– Ты хоть слышишь меня? – чувствуя себя последним извергом, вновь спросил Варяжко.
Она прижала к щекам кулачки, затряслась и вдруг, пискнув, скрутилась к комок, пряча от него лицо.
– Не надо, нарочитый! – не выдержал черноглазый. – Мы оба в лес пойдем, только не мучь ее больше. Не в себе она.
– Пускай идут, – шепнул на ухо Варяжко Потам. – Без них спокойнее.
Нарочитый кивнул и скрепя сердце отъехал от телеги. Но, занимаясь своими делами, все-таки косился на путников издали и видел, как, дрожа и прикрывая лицо узкими ладонями, Настена слезла на снег, как заботливо взял ее под руку родич и, нашептывая что-то успокаивающее, повел к лесу. Вечерний промозглый ветер трепал края девчоночьей поневы, сквозь рваные дыры виднелись ее тонкие ноги. Пошатываясь и спотыкаясь, Настена вяло шла за своим спутником, и вдруг Варяжко показалось, что отправил он девочку на верную смерть. Пробудившаяся жалость, будто потревоженный зверь, зло рванула зубами сердце.