Колдун и Сыскарь - стр. 45
Он встал, прошёл на середину кухни, поднял крышку погреба и полез внутрь по короткой деревянной лестнице.
– Всегда есть, что отдать и что взять, – донесся из-под пола его голос. – Ну-ка, прими да на стол поставь.
Из тьмы погреба на божий свет явились литровая бутыль с прозрачной жидкостью (самогон, вероятно, что же ещё?), две банки с огурцами и помидорами, банка с грибами, небольшая связка лука, завёрнутый в чистую тряпицу преизрядный шмат деревенского сала и каравай черного хлеба. По виду и запаху – домашней выпечки.
Да, сглотнул набежавшую слюну Сыскарь, выставляя все это богатство на стол. Хороша закусь, ничего не скажешь. Это тебе не из магазина. Оно и по-любому перекусить неплохо, завтракал я рано, а время к обеду…
Разложить по тарелкам солёные помидоры и огурцы с грибами маслятами прошлогоднего урожая и сбора, нарезать хлеб, лук и сало, достать стаканы и вилки – всё это заняло у Григория не более пяти минут.
– Ну, – спросил он, взяв бутыль и разливая по стаканам, – за что выпьем?
– А что пьём-то? – спросил в ответ Сыскарь. – Самогон?
– Ржаной полугар. Слыхал?
– Нет. Что это?
– Сейчас узнаешь. Не бойся, проверено веками. Чисто русский напиток. Увы, забытый.
– Я всегда считал, что национальный русский напиток – водка.
– Большая ошибка. Национальный напиток всегда тот, который можно произвести дома и самостоятельно. Но это долгий разговор. Так за что пьём? Первое слово гостю.
– Тогда за этот дом, – произнёс Сыскарь, поднимая стакан. – Пусть минуют его беды.
– Пусть, – согласился Григорий.
Выпили.
Полугар оказался не крепче водки, но мягче и с явным хлебным привкусом.
Надо будет потом узнать, что это за полугар такой, решил про себя Андрей, закусывая хлебом с салом и солёным помидором. И впрямь интересный напиток. То есть понятно, что самогон по сути, но необычный. Хотя это сейчас мне интересно, когда я сижу за деревенским столом и его пью. А вернусь в Москву, так сразу из головы вон. Сто раз проверено. Не буду же я его сам делать, верно? Не буду. И хлеб печь не буду, и огурцы с помидорами солить. Максимум, на что я способен, – сварганить себе летом окрошку, а зимой сварить борщ. Когда уж совсем магазинная да псевдоресторанная еда поперёк горла становится. Эх, жизнь холостяцкая… Жениться пора, вот что. И я даже знаю на ком.
Потом выпили за здоровье гостя, скорейшее выздоровление Ивана и процветание села Кержачи.
Разговор сам собой зашёл о занятиях Григория.
– Так ты что же, всегда был э-э… колдуном, с юных лет? – поинтересовался Сыскарь.
– Да, всегда. А что? Профессия не хуже других. Кормит.