Колдовство королевы - стр. 19
– Десять лет назад ты не могла представить, что с помощью спинного волокна призрачного мотылька будешь кидаться молниями.
– Верно. Но здесь, в трюме, среди драконьих костей и металлических шестеренок, все это никак не поможет мне разобраться, как именно создан неболёт.
Эшлин вздохнула, коснулась своей перебинтованной руки, поморщилась от боли.
– Как ты вообще себя чувствуешь? – спросил Бершад, пытаясь отвлечь ее от тяжелых мыслей.
Эшлин отвернулась от груды костей и металла, осторожно размотала повязку. Драконья нить впилась в руку, как корни тысячелетнего дайна в землю. Кожа вокруг закопченной нити побагровела и покрылась волдырями, но остальная рука выглядела здоровой.
– Такое ощущение, что кость сплавилась с чем-то чужеродным. – Она ковырнула ногтем кожу у самой нити; выступила кровь. Эшлин размазала алую каплю по закопченной нити и несколько раз согнула руку; ничего не произошло. – Удалить нить невозможно. Но и разрядов молнии больше не получится.
– Значит, моя кровь уничтожила свойства нити? – Бершад плеснул охлажденное рисовое вино в чашу и протянул ее Эшлин.
– Не уничтожила, а изменила, – ответила она, пристально разглядывая свое запястье. – Нить больше не создает молний, но я ощущаю ее энергию в костях. Как жар. Это кое-что объясняет.
– Что именно?
– Нити разогревают кровь призрачных мотыльков, потому драконы этой породы и гнездятся на зимовьях в северных пределах Терры. Там же зимуют и наги-душеброды, но они зарываются в подземные берлоги, где теплее, и впадают в спячку. А во время спячки кровь у них загустевает.
Эшлин умолкла, провела пальцем по зигзагообразным шрамам над жилами на предплечье. Там, где шрам пересекался с нитью, синеватый рубец почернел.
– Если бы нечто подобное случилось два дня назад, я бы обрадовалась. Все, что произошло в Незатопимой Гавани… все эти тысячи погибших… Я убила их в считаные секунды. И красноголова тоже. Никто не должен обладать такой силой, хотя она и спасла нам жизнь. Но сейчас, когда появились эти неболёты… Мне очень нужна действующая нить. Но ее больше нет.
Оба помолчали. Высоко в небе серокрылая кочевница попала в бурный поток холодного воздуха и попыталась взлететь повыше. От ее отчаянных усилий желудок Бершада болезненно сжался. Бершад поморщился.
– Что с тобой? – спросила Эшлин.
– Не со мной, а с драконихой. – Он указал на потолок. – Поднялся сильный ветер, а она старается держаться вровень с нами, не хочет отставать.
Эшлин сощурила глаза:
– Послушай, я уже долго терплю твое вранье и уклончивые отговорки. Надеяться, что ты дашь прямой ответ на вопрос, – все равно что рвать зубы у козла, но мне просто необходимо знать абсолютно все, что рассказывал тебе Озирис в своем подземелье. И чем скорее, тем лучше.