Колдовской снег - стр. 11
На холоде мысли тоже чуть остыли, гнев спал, я попыталась вновь рассуждать логически.
– Так. К соседям не ходил, в магазин тоже. Пешком не ушел. Ой!
Удивляясь собственной глупости я встрепенулась, взгляд метнулся к парковке, нашей личной, которую Кирилл исправно оплачивает, чтобы охраняли и не занимали места. Я надеялась не обнаружить там машину, что означало бы – Кир уехал, пусть и в домашних тапочках, без куртки. Но к досаде белая «Мазда» на месте, на капоте блестит снег, а на лобовом стекле отражается свет дворового фонаря.
Я тяжко выдохнула и, все еще таращась на авто, поплелась к подъезду. Когда подошла, на лавочке обнаружилась старушка, в которой с удивлением узнала ту, что сидела возле торгового центра. Все так же замотанная в платки, смотрит на меня пронзительными темными глазами, на лбу две глубокие морщины, возле глаз тоже. Такие бывают, когда человек много улыбается.
Но беседовать с незнакомыми бабушками настроения совсем не было, я заторопилась. Однако, когда проходила мимо, старушка проговорила:
– Холодно поди.
Пришлось замедлиться и ответить:
– Холодно.
– На улицу поди носа казать не хочется, – снова произнесла старушка.
Старомодная манера изъясняться мня не удивила – пожилые люди часто употребляют странные слова. Но от взгляда становилось не по себе, будто она пытается влезть в душу, хотя обмолвились с ней всего парой слов.
Я отозвалась нехотя:
– Ваша правда.
– Старым людям в такой мороз негоже на улице сидеть, – сказала бабуля и послала такой взгляд, что я даже отшатнулась. Сквозило в нем что-то необъяснимое, что обычно заставляет отворачиваться.
Поправив воротник, я покосилась на дверь и спросила, скорее из вежливости:
– А чего вы сидите тут, домой не идете?
– А куда мне идти? – вопросом на вопрос ответила старушка. – Вот и сижу здесь. Жду, кто бы покормил и обогрел.
Мне, наконец стало ясно. Бабуля все-таки просит подаяния, правда не совсем обычным образом. Видимо, шла за мной от самого торгового центра, а теперь, вот, села караулить.
Заниматься благотворительностью на ночь глядя казалось занятием сомнительным, особенно с какой-то непонятной бабулей. Поэтому сказала, едва удерживаясь, чтобы не хмуриться:
– Вы бы шли в социальный центр. Там и покормят, и тепло, скорее всего. Мороз крепчает.
Мне действительно не хотелось, чтобы старушка замерзла. Совсем не лицеприятно выйти утром и обнаружить возле подъезда на лавке заледеневший памятник.
Старушка вновь одарила меня испытующим взором и произнесла:
– Далеко до него. Не дойду уж.
Она явно пыталась разжалобить, при этом продолжая сверлить каким-то пронзающим взглядом, от которого по спине табунами пробегают мурашки. Я же безграничным альтруизмом не отличалась, хотя бабушку жалко. Но после того, как насмотрелась и начиталась ужасов о разного рода мошенниках, десять раз подумаешь, прежде, чем кому-то что-то оказывать.