Колдовской ребенок. Дочь Гумилева - стр. 14
Митя в классе был на виду и нравился всем девочкам, Лене в их числе. Хотя и не сказать, что красивый мальчик. Портили его гадкие очки в тяжелой роговой оправе. Да и светлые волосы были какого-то серого оттенка, прямые, не очень успешно ложившиеся на косой пробор. А вот играть все хотели с Митей, дружить с Митей, озорничать тем более. Незаметное его покровительство частенько сглаживало отношения иногда вспыльчивой, иногда надменной, иногда язвительной Лены с остальным классом.
– Вот Ключенко и пойдет к доске! – в голосе Розалии Ефимовны прозвучало торжествующее ехидство. – Ты, конечно, хорошо подготовился, Витя. Мы с ребятами совершенно в этом уверены. Поделись своими прекрасными познаниями. Давай-давай, поживей, плетёшься, как старый дедушка!
Двоечнику Ключенку, неуклюжему и рыхловатому мальчику, похоже, светили несколько минут издевательств. Впрочем, особого сочувствия он не вызывал даже у самого себя. Насмешки обычно летели мимо его ушей, какие почему-то принято сравнивать с лопухами, а из глаз не исчезало отсутствующе-сонное выражение.
Лена утратила интерес к происходящему. В кармане жакетки как обычно пряталось маленькое, мамино, зеркальце. Если тихонечко погонять зайчиков, никто не заметит.
Зайчик скользнул по потеку на потолке, старому, чуть напоминающему карту Италии. В Италию захотел, зайка? Ну, скачи!
– Не «гепафинуса», а гипотенуза, Ключенко! – разорялась между тем Розалия Ефимовна. – На производстве такое бы назвали саботажем, это твое отношение к учебному процессу! Вот придешь ты, допустим, работать на завод… И что, когда тебе доверят станок, а может быть и несколько станков, как…
Розалия Ефимовна вдруг завизжала, громко и страшно, словно на ее стол выскочила та самая крыса. Лена бы так не испугалась и крысы, хотя крысиные лысые хвосты, похожие на огромных дождевых червей, были отвратительны.
Но никакой крысы перед Розалией Ефимовной не было, ни на столе, ни на полу, ни под старой черной, в разводах мела, доской между нею и Ключенком, по обыкновению своему одетым в мятую и несвежую толстовку, коротко стриженным и с непременной болячкой на физиономии.
От визга классной руководительницы даже Ключенко «проснулся» и испуганно вытаращил на нее глаза.
– Что… Что у тебя… Я спрашиваю?! – Розалия Ефимовна, перестав наконец визжать, ткнула в ученика рукой. Все пять кроваво-красных ногтей на этой руке ходили ходуном.
– Я… Я чего, Розалья Ефимна… Я ничего… – Ключенко, растерянный и напуганный, привычным жестом потянулся почесать довольно противную болячку на подбородке.