Колдовской мир. Год Единорога - стр. 41
– И ты в него веришь?
– Такое вполне может быть.
– Но кто станет нападать на Всадников?..
Сама эта мысль казалось мне дикой. Никто на свете – если только он в здравом уме – не решится бросить вызов Всадникам. В этом были свято убеждены все жители Долин от мала до велика, и я – не исключение.
– Гиллан, – улыбнулся Херрел, – твоя вера в нас делает нам слишком много чести. Да, мы наделены Силой, но мы уязвимы: из наших ран течет кровь, а если они слишком глубоки, мы умираем. Этот отряд – все наше войско, и плачевна будет наша судьба, если мы вовремя не достигнем врат.
Не дав мне времени как следует осмыслить услышанное, он продолжил:
– Представляешь ли ты, чего стоит удерживать чужой разум под властью чар? Одной только воли здесь мало. Посмотри на этих девушек: все двенадцать находятся во власти иллюзий – они видят то, что должны видеть по замыслу своих спутников. Сегодня ночью ты спросила меня, присущ ли мне в самом деле облик зверя? Да. Я обращаюсь в зверя в схватке с врагом. И если на нас нападут, твои подруги увидят то же, что видела ты. Скажи мне, Гиллан, кто из них примет своего мужа, узрев его вторую натуру?
– Я недостаточно знакома с ними, чтобы судить…
– И все же твои догадки?
– Немногие.
Возможно, суждение вышло резким, однако, вспомнив, как в ущелье девицы испуганно жались друг к другу и недовольно роптали, я решила, что не так уж и далека от истины.
– Именно. И это дает еще одно преимущество нашим врагам.
– Как же быть?
Он пожал плечами:
– Отправим вперед разведчиков, чтобы они отыскали быстрый обходной путь. Будем надеяться, нам удастся избежать битвы.
Но надеялся он напрасно.
Вскоре мы снова отправились в путь. Через час почти все Всадники, не имевшие жен, отделились от нас и галопом умчались на восток, а трое остались, чтобы нас сопровождать. Они скакали взад-вперед вдоль колонны, напоминая пастухов, перегоняющих стадо скота. Одним из них был Халс. Каждый раз, как он поворачивал голову, глаза медведя на его шлеме зловеще блестели, и казалось, будто это не просто украшение, а живой зверь, зыркающий по сторонам и примечающий все вокруг.
Зимние сумерки сгустились быстро и незаметно. Теперь наша дорога пролегала не по лесу, а петляла меж скальных выступов, увенчанных шапками снега. Конь Херрела перешел на медленный шаг, и я развернула свою кобылу, чтобы поравняться с ним. К тому времени наш отряд уже почти скрылся из виду.
– Что тебя тревожит?
– Сам не знаю. Беспокоиться словно бы не о чем, но…
Не договорив, он резко обернулся, задрал голову, раздувая ноздри. Рука его взлетела в воздух, призывая меня прислушаться.