Колдовской квест. Сборник - стр. 56
– Свалился тут на мою голову… – проворчала она, садясь среди обломков.
– Я не свалился… – обиженно пробубнил Богдан. – Я тебя своим телом закрыл!
– Задавил ты меня своим телом! – фыркнула Танька. – Тощий, а такой тяжеленный.
– Эгей! Э-ге-гей! – откуда-то далеко и словно бы снизу донесся крик. – Шановне панство! Кто-нибудь!
Ирка снова проковыляла к краю площадки, к торчащим обломкам перил.
Длинные тонкие пальцы обмотались вокруг уцелевшей перекладины, словно нитки вокруг катушки. Ирка осторожно глянула вниз, за край.
Растянувшись, будто два шланга от пылесоса, руки ведущего уходили вниз, в глубокий провал окружавшего старый город каньона. А где-то под ними, плохо видное в покрывающей стены каньона густой зелени, болталось и тело. Ирка с трудом различила белое пятно запрокинутого лица.
– Прекрасная панночка не будет так любезна помочь мне отсюда выбраться? – слегка задыхаясь, поинтересовался ведущий.
Подскочивший Богдан помог Ирке тянуть. Наконец физиономия ведущего замаячила у перил. Ребята ухватили его за плечи…
Позади зашевелились доски, из-под них на четвереньках выполз скарбник. По всей площадке, медленно приходя в себя, поднимались участники квеста. Оксана Тарасовна рядком разложила своих бесчувственных робленных и теперь планомерно обхлопывала их по щекам. Девчонки жалобно постанывали в ответ и упорно зажмуривались, ни в какую не желая открывать глаза. Троица инклюзников, сидя между ножек перевернутого стола, с одинаково убитыми физиономиями изучала то, что осталось от их невероятно модных пиджаков.
Тело ведущего гибко перевалило через перила.
– Однако! – оглядывая царящий на площадке разгром, протянул он. – Баба Язя сегодня была особенно… нетерпима!
– Она маньячка, эта бабка? – устало приваливаясь к стене, поинтересовалась Ирка. – Чего у нее, пунктик насчет несовершеннолетних?
– Это у нее после Ивасика-Телесика началось, – пробормотал ведущий. – Видели, сколько этих кобылищ, дочек ее?
– Штук десять, – прикинула Ирка. – Многодетная мамаша…
– Одиннадцать, – поправил ее ведущий. – А было двенадцать. Младшую, Аленку-ягишиню, Ивасик-Телесик на лопате в печь засунул. С тех пор бабка человеческих детей видеть не может. Тоже можно понять старушку, – меланхолично закончил он.
– Я не понял, у этой инвалидки-людоедки еще и претензии? – возмутился Богдан. – Она первая к Ивасику привязалась: «Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мясца поевши…» Пацан только оборонялся!
– Ты ей это скажи. – Буркнул ведущий.
– Молодые девушки уже всем все сказали. Уж сказали так сказали… – истово работая веником, старик-официант прошаркал мимо Ирки. Облако мелкой каменной крошки повисло вокруг нее. Девчонка от души чихнула и поджала губы, морщась от лезущей в глаза, нос и рот пыли. Вот если дети хоть чуть-чуть мешают взрослым, так сразу начинается: «не шумите, от вас голова болит…», «не бегайте по коридорам, «два» по поведению…», или вот пожалуйста, как сейчас: «до конца игры не дойдете, буйны головы складете»… А взрослые, между прочим, могут как угодно хулиганить – хоть смертные заклятья накладывать, хоть вот, пожалуйста, всю физиономию пылью закидать – и слова им не скажи! Потому что они, видите ли, взрослые.