Кольцо зла - стр. 31

– Эй, Лукъяне, – придержав коня, обернулся Раничев. – Чего не женишься-то?

Лукъян – высокий, светлобородый, плечистый (не то что в прежние годы – подросток-воробышек) – подъехал к Ивану, улыбнулся:

– Не на ком пока, Иване Петрович!

– Как это – не на ком? – удивился Иван. – Что, в Угрюмове, аль у нас в деревнях красны девки повывелись?

– Да девки-то есть, – Лукъян понизил голос. – Только видишь ли, мой господине, язм теперь вроде как дворянин при тебе, так?

– Ну, так. Что же, я тебе жениться запрещаю?

– А раз дворянин, – продолжил парень, – так и жениться должен соответственно, чтоб чести ни своей, ни твоей не порушить! На крестьянках – никак, на посадских – тоже. Вот, может, при дворе князя Федора отыщу какого-нибудь служилого человека дочь.

– А твой шевалье полностью прав, – закивал внимательно прислушивающийся к беседе Хвостин. – Так и сделай, Лукъян – у княжеских служилых людей девиц на выданье много. Только вот, всякая ли поедет в твою деревню?

– Поедет, – Лукъян усмехнулся. – У меня там не изба – хоромы.

– Да и сват надежный имеется, – Раничев со смехом похлопал себя по груди. – Эх, и погуляем на свадьбе!

Так, за разговорами, и не заметили, как за холмом засеребрилась Ока, а там и показался город – с высокими башнями, с мощными деревянными стенами на крутом валу, с пристанью, у которой покачивались десятки торговых судов. Приехали… Почти – ну, верст пять осталось, уже слышно было, как заблаговестили колокола в храмах, а Хвостин покачал головой:

– Нет, все равно не успеем к вечерне.

Иван со своими людьми у него и остановился – у думного дворянина Дмитрия Федоровича Хвостина, воинов и слугу Проньку отправили спать в людскую, а сами – Иван, Лукъян да хозяин – уселись в горнице за столом – ужинать.

– Князь Федор Олегович, как ты знаешь, поразмыслив, больше склоняется к своему родственнику по жене – государю московскому, нежели, скажем, к Витовту или Твери, – прихлебывая мальвазею из серебряного кубка, деловито пояснял Хвостин. – К Витовту вообще в последнее время и покойный князь Олег Иваныч не благоволил, особенно после Виленско-Родомской унии.

– Унии с Польшей? – Раничев понимающе качнул головой, все же он был историк.

Хвостин рассмеялся:

– Приятно беседовать со знающим человеком.

– Scientia potentia est, – усмехнулся Иван. – Знаешь, Дмитрий Федорович, есть у меня одно дело к князю, о котором я тебе говорил еще у нас, помнишь?

– Помню, помню, – закивал Хвостин. – Спорные владения, когда-то принадлежавшие воеводе Панфилу Чоге, а ныне…

– А ныне они должны по праву принадлежать той, чьим опекуном он столь долгое время являлся – боярышне Евдокии!