Кольцо вечности - стр. 14

– Дорогой Фрэнк, прошу тебя, продолжай.

Он по-прежнему смотрел на нее чуть иронично, его взгляд не мог скрыть искреннюю привязанность и глубокое уважение. От подстриженной по моде начала двадцатого века челки, аккуратно убранной под сетку для волос, до черных шерстяных чулок и украшенных стеклярусом лакированных туфель мисс Сильвер являла собой великолепный образец женщины того типа, который теперь стал чрезвычайно редок. Она словно сошла со страниц семейного альбома: дальняя родственница, старая дева со скудными средствами, но твердым характером. Или же, если присмотреться, – незаменимая строгая гувернантка, чьи воспитанники, отдавая ей должное на протяжении своей взрослой жизни, никогда не забывают, чем они обязаны ее поучениям.

Однако никто бы не догадался, что мисс Мод Сильвер, проработав двадцать лет школьной учительницей, оставила педагогическое поприще и стала весьма преуспевающей частной сыщицей. Но сама она свое новое занятие подобным образом не описывала. Мисс Сильвер оставалась истинной леди, благовоспитанной, утонченной и находила слово «сыщица» противоречащим ее статусу и воспитанию. На ее визитной карточке фигурировали слова:

А в правом нижнем углу скромно стояло словосочетание «частный детектив».

Ее новая профессия обеспечила ей скромное, но комфортное существование, а также дала возможность обзавестись великим множеством друзей. Их фотографии заполняли всю каминную полку и пару небольших столиков. Там было много молодых людей и девушек и несколько пухлощеких карапузов в старомодных серебряных, деревянных с резным узором и изысканно выполненных рамках с подложкой из плиса.

Когда мисс Сильвер оглядывала свое жилище, ее сердце всегда переполнялось благодарностью провидению не только за то, что оно позволило ей окружить себя таким комфортом, но и за то, что ей и ее скромному имуществу удалось почти без потерь пережить шесть ужасных военных лет. Однажды в конце улицы взорвалась бомба. У мисс Сильвер вылетели все стекла, осколками довольно сильно посекло одну из синих плюшевых портьер. Однако бесценная служанка Эмма так аккуратно починила портьеру, что даже сама с трудом могла определить, где же проходят швы. Ковер такого же павлинье-синего цвета, что и портьеры, обильно обсыпало пылью и каменной крошкой, но из чистки он вернулся ярким, как новенький. Картины мисс Сильвер и вовсе не пострадали. «Надежда» все так же всматривалась завязанными глазами в какую-то потаенную мечту. «Черный брауншвейгский гусар» навеки прощался со своей невестой. Чудесная монахиня кисти сэра Джона Милле по-прежнему умоляла о «Милосердии» на картине, которую все называли «Гугенотом». «Мыльные пузыри» продолжали напоминать о преходящих радостях бытия. Уютно, очень даже уютно – таково было неизменное заключение мисс Сильвер. И все в целости и сохранности по воле провидения.