Кольцо княжны Таракановой - стр. 21
– Бу… бутылка… – ответил тот и судорожно сглотнул.
– Вижу, что бутылка, – прорычал Степаныч.
Действительно, в чемоданчике лежала бутылка с этикеткой «Коньяк дагестанский выдержанный».
– Так это, наверное…
– Наверное? – переспросил Степаныч.
Из-под стола медленно выдвинулась огромная собака – светло-коричневый зверь с гладкой шкурой и громадной головой со свисающими щеками. Глазки, маленькие, как у хозяина, горели злобой.
Степаныч подковырнул крышку бутылки желтым ногтем, снял ее, понюхал содержимое, затем достал из ящика стола хрустальную рюмку, налил в нее из бутылки, пригубил и протянул курьеру:
– Пей!
Тот послушно выпил, на лице его поочередно менялись страх и недоумение.
– Что это? – проговорил Степаныч обманчиво мягким голосом.
– Коньяк… – пролепетал курьер.
– Коньяк, – кивнул Степаныч, – и так себе коньяк. Ты меня что, за лоха держишь?
– Что ты, Степаныч… как можно…
– А мне сдается, что держишь. А тебе как кажется, Цезарь?
Пес снова хрипло зарычал и напрягся.
– Нет, Цезарь, подожди, мне еще с ним поговорить надо, а после тебя он будет не очень разговорчивый.
Степаныч уставился на курьера тяжелым взглядом и процедил:
– Куда ты дел то, что тебе передали?
– Это оно… что мне дали, то я и принес… Степаныч, ты же знаешь, я никогда… что мне дали… вот же, чемоданчик был заперт, и к наручнику пристегнут…
– Нет, Полтон. Тебе передали бутылку с раствором ценой в несколько лимонов зеленых. Передали надежные люди, которые не посмели бы меня кинуть.
– Я тоже не посмел…
– А вот этого я не знаю! Правда, Цезарь?
Пес рыкнул и вопросительно взглянул на хозяина.
– Еще рано! Он мне сначала все расскажет – кому отдал ту бутылку, куда ее дел… а уже потом…
– Степаныч, – жалобно проблеял курьер, – сам посуди, как я мог… даже если бы посмел… у меня же ключей не было…
– А вот это мы не знаем… правда, Цезарь?
Пес снова зарычал.
– Ты понимаешь, шкура, что эту бутылку уже ждет покупатель? Такой человек, с которым шутки плохи? Это я такой мягкий и добрый, а тот человек – просто зверь!..
– Но Степаныч, я ничего…
Вдруг Степаныч неожиданным при его комплекции молниеносным движением перегнулся через стол, схватил курьера за руку, прижал его руку к столу и приколол ее к инкрустированной столешнице коротким острым ножом.
Курьер охнул, побледнел, но взял себя в руки и только проблеял:
– Степаныч, мамой клянусь…
– Да не было у тебя никакой мамы! – рявкнул Степаныч. – Ты что, думаешь, я не знаю, что ты детдомовский?
Он скосил глаза на ручку ножа и недовольно проговорил:
– Вот, еще и стол из-за тебя испортил, а он, между прочим, больших денег стоил… говори, куда ты дел настоящую бутылку?