Кольцевая электричка - стр. 5
– Ну не переживай, грамотный ход, зачем платить за то, чего не имеешь? А комитетчики в силе сейчас? – решил поддержать зама Лев.
– Да они всегда были в силе, они кураторы, если под ними будем, то и налоговикам можно не платить, – ответил Малахов.
– Портить отношения с налоговиками ты не спеши. А с комитетчиками назначь встречу, я с ними сам побеседую, главное, цифры приготовь. Вот времена настали! Раньше бандитам платили за крышу, а сейчас силовикам – чтобы на отчетность сквозь пальцы смотрели и проверками не замучили, комитетчикам – чтобы в поставляемой продукции случайно оружие или наркотики не нашли, которых там нет. Ну что ж, иные времена, иные нравы. Главное, чтобы я до отъезда с ними встретился, желательно на нашей территории, не в ресторане где-нибудь, чтоб не думали, что мы перед ними заискиваем. Ты все документы к моему отъезду приготовил? Продержишься две недели? – остановив взгляд на нервно стиснутых пальцах зама, поинтересовался Лев.
– Куда же мы денемся, Николаич, – несколько уныло, но пытаясь придать энтузиазм голосу, произнес коммерческий директор.
– Планерку давай сейчас проведем, как и было объявлено, завтра может быть некогда, – принял решение Лев Николаевич.
– Понял, босс. Я пошел готовиться. Марине передам, чтоб через 15 минут все директора у тебя собрались, – произнес, вставая, Роман и вышел из кабинета.
Лев подошел к окну. В его кабинете было огромное окно на всю стену, точнее, вся стена была стеклянным витражом. Почему-то ему легче думалось, когда он смотрел вдаль. Для этого под свой офис он взял верхний этаж высотки. Отсюда открывался неплохой вид на город: были видны не только строения, но и лесок вдали, и даже линия электрички.
Электричка ехала по заданному маршруту, как всегда в это время.
Лев Николаевич знал, когда проезжают электропоезда на этой линии, и подходил проследить путь каждого. То, что из окна этого здания была видна железная дорога, и стало определяющим фактом в выборе офиса.
Когда Лев Николаевич смотрел на едущую электричку, в его душе просыпалась теплая и щемящая тоска по детству и не сбывшейся мечте. Он помнил, как в детстве – ему тогда было года четыре – он с еще совсем тогда молодой мамой ехал на электричке и как он ее упрашивал дать поводить поезд. В ответ на ее отказ он разразился такой истерикой, что мама, лишь бы он успокоился, принесла его на руках в кабину машиниста электропоезда, и тот, усатый общительный дядька, не прогнал их, а разрешил ехать в кабине, а когда электричка остановилась на станции, даже разрешил ему дернуть какой-то рычаг.