Кого за смертью посылать - стр. 22
– Все, что Глупому Милорду положено: ржаное вино пить, овсяную кашу лопать, в кости играть, спорить на денежный заклад, верхом кататься, девок портить, морями владычествовать, машину за машиной изобретать, чтоб работе помочь…
– Ну, таков-то я и сам Милорд, – сказал Жихарь. – А говорить-то он умеет?
Мужик почесал шею.
– Ну поговори, коли хочешь, денег не возьмем… Если речь его поймешь.
– Говори, говори, – зашептал Мутило, обрадовавшись дармовщине.
– Милорд, – сказал Жихарь. – Милорд… Кажется, знаю я, по-каковски с ним надо разговаривать… Не зря с Яр-Туром столько времени горе мыкали… Милорд, вонтаю ай ту ю один квесченз задать: ху ю ты такой есть итыз?
– Какие вы, люди, грубые, – посетовал Мутило. – Первый раз видишь Милорда и сразу такие гадостные словеса развел… Языки бы вам повырывать!
Известно – нечисть не терпит человеческих ругательств. Но Милорд был такой глупый, что ни капельки не обиделся, улыбнулся и открыл рот:
– У меня, джентльмены, всегда было доброе имя, и мне нож острый, когда теперь всякий раз, стоит мне перешагнуть порог дома, как то один, то другой настырный лихоимщик хватает меня за рукав: «Вы не забыли о моем счете, сэр? За вами должок – тысяча фунтов. Надеюсь, сэр, вы не заставите с ним долго ждать». А приятно мне, когда ростовщики обмениваются моими векселями в пивных и кофейнях?
Жихарь худо-бедно язык Милорда понимал, про Колобка и говорить нечего – одно слово: Гомункул! Мутило же и мужики недоуменно глядели друг на друга, как бы ища поддержки.
Разговор про долги да займы богатырю не понравился: сразу вспомнилось, как закладывал кабатчику Невзору свою славу. Поэтому он попробовал повернуть беседу в другую сторону:
– А нау ли ю кинга вашего, какой ту ми бразером приходится?
И получил достойный ответ:
– Людям, особенно сангвинического темперамента, свойственно предаваться надеждам, и среди различных перемен в ходе общественных событий надежды эти редко не имеют под собой почвы; даже в безысходных обстоятельствах, когда, казалось бы, нет никаких оснований на что-либо рассчитывать, они тем не менее склонны делать вид, будто не все еще потеряно, и стараются заставить противника думать, что располагают неведомыми ему ресурсами. Именно такую позицию заняли в последние месяцы те, кого, за неимением лучшего выражения, мне приходится называть членами поверженной партии. С момента ее падения помянутые джентльмены тешат себя надеждами, действительными и мнимыми. Когда убрали графа Сандерленда, они надеялись, что ее величество не пойдет на дальнейшие изменения в составе кабинета, и осмелились исказить ее слова, адресованные иноземным державам. Они надеялись, что не найдется человека, который осмелился бы предложить роспуск парламента. Когда же произошло и это, да к тому же еще некоторые перемещения при дворе, они попытались нанести удар по государственным кредитам…