Когда заговорили пушки - стр. 51
Казаков еще не заметили. Сонно побрехивают собаки за тонувшем в густой вербе и высоком бурьяне, окружавшем двор частоколом, множество груженых возов стояли около дома. Не иначе как хозяин маетка собирался сбежать от разгорающегося костра казачьего восстания. Узкие, без слов говорящие об изрядной доли татарской крови глаза настороженно сузились. Похоже утром хотел удрать клятый лях. Он почувствовал лютую, огромную радость, такой прилив сил, что помимо воли его из горла вырвался повизгивающий, клокочущий хрип. Вовремя я…
– Здесь он пан полковник! – тихонько произнес ехавший позади худой как щепка казак с взглядом бесшабашным и лихим, – сам видел!
– Это хорошо, – произнес предводитель, не оборачиваясь и негромко добавил, – ну здравствуй бывший Михайло – побратим, а ныне поляк Михась. Вот и встретились.
Бешенная, злая улыбка исказила черты лица. Сердце старого казака забилось так сильно, словно было готово разорвать грудь. Видит бог, не от страха – он и тени страха не испытывал, – а от возбуждения.
Рука изо всех сил сжала поводья коня. Он повернулся и махнул рукой:
– Айда панове казаки!
Ночную тишину разорвал оглушительный свист, эхом пронесся над прудом пока не затих вдалеке. Испуганный крик сторожа утонул в предсмертном хрипе, но было поздно. Загремели фузеи доброй мастерградской работы, огненные вспышки разорвали мрак. Конский топот смешался с угрожающим лязгом вытаскиваемых из ножен клинков.
У ворот казаки соскочили с коней, под их дружным напором они со страшным грохотом обрушились на утоптанную до каменного состояния землю. Навстречу грянули выстрелы, но уже поздно, нападавшие проникли во двор. Заблестели клинки в свете полной луны, раздались новые крики и лязг стали. Впереди шли телохранители полковника, рубя каждого, до кого могли дотянуться. Шум битвы вскоре затих. Люди пана Михася храбро защищались, но через несколько минут все было закончено. Во дворе в лужах крови остались лежать несколько человек, оставшиеся скрылись в доме. Из узких окон показались дула ружей, град пуль ударил по казакам. Они дружно прижались к стенам, куда не могли выстрелить их противники.
– Руби двери! – приказал полковник.
Казаки выхватили заботливо припасенные топоры. Зажженные факелы осветили сделанную из толстых дубовых досок и сплошь покрытую огромными гвоздями, от которых зазубривались топоры, дверь. Запертая на железные засовы и похоже еще подпертая изнутри она была трудным противником. «Бам! Бам!» – далеко разносилось по окрестностям. Меняясь каждые несколько минут, казаки бешено рубили и понемногу дверь начала поддаваться.