Когда заговорили пушки - стр. 27
Шведы подошли поближе, ветер стал доносить пронзительные звуки гобоев. Три орудийные запряжки аллюром подскакали шагов на пятьсот напротив места, где занял оборону взвод Ильи. Завернули сходу. Пушкари в темно-синих мундирах, соскочили, с передков, стремительно зарядили орудия. Липкий, противный пот выступил на ладонях. Илья по очереди вытер их об куртку, покрепче перехватил штуцер и повернулся в сторону нашей батареи. «Ну же… Скорее стреляйте».
Наконец тяжело рвануло уши. «Бабах!» рявкнули русские орудия. Комья земли полетели за полсотни шагов до шведов. Недолет… Илья разочарованно вздохнул, чувствуя себя обманутым. «Стрелять не умеют!..» Выскочивший впереди батареи шведский офицер поднял вверх шпагу и тут же упал словно подкошенный. Кто его подстрелил? Расстояние еще слишком велико, чтобы стрелять!? Шведские орудия плюнули в ответ огнем. Ядра свирепо просвистели, казалось, над самой головой, заставив непроизвольно присесть. Темно-синие цепи пехотинцев прошли позиции батареи и Илье стало не до наблюдений за артиллеристами. Еще немного, еще чуть-чуть и можно будет стрелять. Время для размышлений и страхов закончилось…
– Целься! – прокричал взводный. Илья поднял фузею, привычно поймал фигурку идущего быстрым шагом шведа, – Пли!
«Бах! Бах! Бах!» бруствер укутало серым пороховым дымом. Илья не глядя передал штуцер назад, в руку вложили уже заряженный.
– Целься! – и через пять ударов сердца, – Пли!
Десяток человек выпало из шведской цепи, оставшись неподвижно лежать на земле. Пехотинцы в синих мундирах с желтыми поясами по неслышному приказу подняли мушкеты, окутались серым дымом. Стреляют в ответ, понял Илья. Сосед покачнулся, молча рухнул вниз. Он лежал навзничь, повернув к Илье белое лица с широко открытыми глазами. В них навечно застыло выражение удивления. Форменная рубаха быстро темнела от крови. Все отвоевался, спаси Господь твою душу…
Каждые несколько секунд линия бруствера окутывалась новыми клубами порохового дыма. Каролинеры, презирая смерть, шагали навстречу ей. Ядра за одно попадание вырывали из цепей по несколько человек, картечь разрывала людей и коней на куски, пули собирали обильную жатву. Строй шведов редел, они рушились на землю, но только упрямо крепче смыкали ряды. Вот уже видны под треуголками безусые, усатые, яростно оскаленные лица. Сталью горят до блеска начищенные граненые штыки.
Карл, успевший оправиться от пустяшного ранения, внял настоятельным просьбам свитских генералов не подставляться под выстрелы мастерградской артиллерии и не стал выезжать из леса. То, что пока не стреляют говорит лишь об экономии припасов, но на такую цель как вражеское руководство всегда найдут пару сэкономленных выстрелов. А это очень опасно. Карлу плевать на риск, но боязнь обезглавить войско в самый ответственный момент заставила проявить благоразумие. Он остановился на опушке, откуда можно видеть все поле боя. Сжав зубы, Карл смотрел на затянутое пороховым дымом поле сражения и слушал упоительные звуки боя. Линии шведов в центре и на правом фланге остановились, обмениваются залпами с русскими гвардейцами, на левом уже сблизились с русскими, всею фурией бросились в атаку, лишь неглубокий ров перед бруствером препятствует продвижению. Подскакавший адъютант генерала Горна браво отрапортовал: его гренадеры бьются с русскими на бруствере. Карл одобрительно кивнул и приказал передать что король доволен им. Губы Карла Двенадцатого начали старательно, хотя и неумело насвистывать мелодию приступа: «Живее коли, руби и бей во славу божью». Первый удар приняли на себя необстрелянные вновь сформированные полки, Карл прекрасно понимал, по кому стоит ударить прежде всего.