Когда зацветёт жасмин - стр. 9

Софи бережно сжимает мою руку, утешая меня своим молчаливым жестом.

– Но мы всегда будем друг у друга, даже если будем далеко. Правда ведь? – спрашивает она с надеждой в голосе.

– Конечно, – я заставляю себя улыбнуться, несмотря на комок в горле. – И знаешь, возможно, этот год станет лучшим для нас обеих. Просто по-разному.

Софи кивает, пытаясь улыбнуться в ответ, но я вижу, что в её глазах отражается та же грусть и тревога, что и в моих. Мы молчим несколько минут, продолжая есть и смотреть на школьный двор, где всё выглядит до боли привычным и одновременно уже чужим.

Стоя перед зеркалом в моей небольшой спальне, я осторожно разглаживаю ткань светло-голубого платья, которое бабушка Элеанор сшила для меня сама. Лёгкая и нежная ткань струится по фигуре, словно облако, почти невесомое. Я внимательно изучаю своё отражение: светлые, чуть волнистые волосы свободно ниспадают на плечи, подчёркивая мягкость моих черт, карие глаза внимательно смотрят вперёд, наполненные лёгкой тревогой и ожиданием. На щеках едва заметный румянец, губы чуть приоткрыты. Я чувствую себя красивой, но странно уязвимой, будто передо мной кто-то новый, готовый выйти в мир, который пока кажется мне чужим.

Бабушка Элеонор входит тихо, почти неслышно, как всегда, когда не хочет меня потревожить. Наши глаза встречаются в отражении зеркала. Её мягкие серые глаза, обычно скрывающие глубоко внутри себя грусть, сегодня наполнены особой нежностью.

– Ты прекрасна, Лили, – говорит она, подходя ближе и бережно поправляя моё платье у плеча. – Как будто вижу перед собой твою маму в день её выпускного.

Её слова вызывают болезненное чувство пустоты и тоски по воспоминаниям, которых у меня нет и никогда не будет; словно какая-то часть меня навсегда останется потерянной. Мои родители погибли в автокатастрофе, когда я была совсем маленькой. Всё, что у меня осталось от них, – это фотографии, рассказы бабушки и острое чувство потери, к которому невозможно привыкнуть.

– Я уверена, что она была бы тобой очень горда, – продолжает бабушка Элеонор, замечая моё задумчивое молчание.

Поворачиваюсь к ней, пытаясь улыбнуться, хотя в глазах предательски блестят слёзы.

– Расскажи о ней, бабушка, – прошу я тихо. – Расскажи ещё раз, какая она была.

Элеонор садится на край моей кровати, аккуратно приглаживая ладонью покрывало. Её голос звучит спокойно и ласково.

– Твоя мама была мечтательницей, такой же, как и ты. Она верила в добро, любовь и в то, что книги способны изменить мир. Она могла часами сидеть с книгой в руках, погружённая в совсем другие миры, и всегда мечтала однажды открыть свой книжный магазин. Именно она передала мне эту любовь к книгам, которую я потом старалась привить и тебе. Каждый раз, когда ты сидишь за кассой нашего магазина, задумчиво перелистываешь страницы книг или мягко улыбаешься покупателям, я вижу в тебе её отражение.