Когда зацветет терновник - стр. 36
Дальше тащила, как придется, то за руки, то снова хваталась за доспех. Ножны цеплялись за камни, и Лорка руки ободрала, пока расцепила мокрые кожаные ремни. Потом легче пошло. Латная пластина на спине Стража, как салазки проскользила по мокрому песку и отчаянно скрипя на камнях, и элфие целиком оказался на берегу. Коса облепилась песком, лента пропала. Светлая кожа была цвета известки и темные брови и ресницы на сомкнутых веках смотрелись чужими. Какими были бы сейчас наглые презрительные глаза? Зеленые или прозрачно голубые?
Разогревшаяся, пока вытаскивала тяжелое безвольное тело из воды, Лорка снова стала мерзнуть. Обхватила себя руками и огляделась. Берег – камни пополам с песком, щелястые скалы, поросшие колючими кустами. Солнце еще не село, но в густой тени прятались сумерки, и холодом веяло, что от камней, что от реки. Одежка мокрая, а впереди ночь, и Страж мертвый. Лорка засомневалась, может было лучше реке его отдать и не на берег тащить, а наоборот, от берега… Как с неотпетым ночевать? Не поднялся бы навью. Может и сказки, а все одно страшно.
Присела клубком рядом с ним, за коленки себя обняла и дрожащими губами прочла прощание. Руку протянула серп над ним начертать и заметила, как на длинной белой шее несмело толкнулась жилка.
– Боже святый! Живой! – Упала на колени и к жилке пальцы прижала. Долго ничего не было, и Лорка подумала уже, что помстилось в сумерках, но вот ткнулось, как кошка носом, и опять пропало.
Как-то летом мальчишки в реке дурачились, один воды нахлебался и синий совсем был, когда его вытащили, так Гринь ему в рот дышал и на грудь давил, и тот заперхал, и вода вся вышла. А Лорка с близняшками тетки Лоны полоскать ходила, вот и видела. Напугались тогда все.
Лорка покосилась на доспех. Элфие на грудь не надавишь, хоть прыгай на нем, а прочее… Или бросить? Уйти, и пусть думают, что нет ее и не было, утонула. В веску вернуться – своим горе, но можно и не возвращаться. Но толкнулось опять под рукой, и выходит, будет она перед Единым убивицей, если уйдет.
Облизала враз пересохшие губы, защипало, видно, ссаднила, когда ее на камень бросило. Первой парня коснуться… Единый, за что испытываешь! И одно грех и второе. Голову тяжелую приподняла, руке в его мокрых волосах сразу липко стало, рана глубокая, на лице алое и с губ тоже дорожку чертит. Оттянула подбородок, как Гринь делал, набрала воздуха полную грудь и, зажмурившись, коснулась саднящими губами других, белых и холодных. Выдохнула. Во рту сразу солоно стало. Нет, сладко… И дрожью пронизало, будто вместо воды Лорка медовухи крепленой глотнула. Но Страж был недвижим, и Лорка вдохнула снова, догадавшись ему нос зажать, чтоб воздух не выходил. И снова.