Когда вырастают дети - стр. 33
– Ведьма пришла, – хохотнул Леха.
«Ведьма» близоруко сощурилась – в помещении после дневного света всегда темновато.
– Кто? Что?! И девки тут! Счас ментов позову!
Санька выступил вперед:
– Тише, тише… Ничего плохого здесь не происходит.
– А зачем сюда пришли? Чем заниматься? – глаза тетки привыкли к приглушенному свету и подозрительно оглядели отряхнувшихся от снега ребят. Явление из угла внушительного Мишки заметно укротило ее воинственность.
Выдержав паузу, Санька состроил глубокомысленную мину:
– Мы проводим исследование по физике незавершенных строений. Видите ли, планомерная система индульгенций, приобщенных к вышеизложенным хроникалиям конструкции, поменяла наше представление о научных методах виолончельной импактности, – он развел руками и добродушно улыбнулся. – Вот мы и зашли, чтобы убедиться.
– Студе-енты, – неуверенно протянула сторожиха. – Че тогда орали-то?
– Снегом кидались, – честно сознался Санька.
– Больше чтоб мне не кидались и не орали, – она погрозила пальцем в дырявой перчатке. – А то пойду и пожалуюсь вашему… этому…
– Декану? – подсказал Санька.
– Ага. – Она по очереди окинула ребят полным сомнений взглядом, позвенела пустыми бутылками в сумке и удалилась.
– Что такое виолончельная импактность? – спросила Юлька.
Санька пожал плечами:
– А я откуда знаю?
– Ты бы еще сказал, что мы Пушкина репетировать собрались, – усмехнулся Леха.
Мишка хлопнул себя по лбу:
– Ба! Пушкин! – и вытащил из рюкзака с десяток мятых листов, отпечатанных двенадцатым кеглем.
– Жесть, – выразил восхищение Леха.
– Всю осень только и делал, что читал. Запоем, – Мишка словно оправдывался перед кем-то. – Наверстывал упущенное. Даже в библиотеку записался.
– Из-за «чалки-калки»?
– Не только, – вздохнул он. – Повзрослел, наверно.
Вопль изумления исторгла Мишкина версия раздвоения Онегина, которое будут изображать сразу два актера.
– Каждый человек состоит из двух половин, – объяснил соавтор классика свой оригинальный замысел, – и они, эти стороны, не всегда согласны между собой. – Ну, как Моцарт и Сальери. «Мне день и ночь покоя не дает мой черный человек. За мной повсюду как тень он гонится…»
– Реабилитируешь лишнего человека, – понял Леха. – Дескать, «не я такой, время такое».
Мишка читал вслух, и на глазах у одноклассников из него, как бабочка из кокона, вылезала совсем другая личность. Голос у этой личности оказался гибкий и выразительный. В незнакомце проступала авторская ирония, и переживания отражались на вдохновенном лице. Текст инсценировки он знал почти назубок и редко заглядывал в бумаги. Увалень и шалопай стремительно преображался в гения. Леха на всякий случай запечатлел исторический момент на камеру мобильника. Санька вполне серьезно подумал, что они присутствуют при эпохальном событии. Может, оно войдет в летопись литературы, как «знакомство друзей с первым произведением знаменитого писателя М.С. Шишкина».