Когда устанет даже смерть - стр. 44

— А, да что-то стало скучно мне на гражданке, — махнул рукой здоровяк. — Тоска, от дома до лаборатории и обратно, ну, пятничные пьянки с такими же ботаниками. Вот как-то иду по городу и вижу вербовочный ролик. Крепкие ребята в крутой снаряге скачут по пустыне, врываются в горящие дома… Романтика, приключения, не то что моё существование. Вот я и…

Он улыбнулся и многозначительно замолчал.

— А в прошлый раз ты рассказывал, что влюбился в стриптизёршу и устроился вышибалой в клуб, чтобы её впечатлить, — подозрительно прищурилась Свитари.

— Да? — наигранно удивился Гуннар. — Чёрт, старею. Память стала совсем никудышная…

Он демонстративно взглянул на хронометр и спросил:

— Скоро этот твой гроза шпионов явится?

— Скоро, убирай арсенал, — Ри проверила, высохла ли краска на плечах и шее сестры, и кинула той футболку. — Одевайся, а то наш бравый капитан начнёт смущаться и отворачиваться в лучших традициях рыцарских романов.

Гуннар, пряча в аптечку коллекцию смертоносных препаратов, замаскированных под безобидные медикаменты, хмыкнул:

— Надо же. А я думал, что романтики и джентльмены все повымирали, один я такой остался.

— Тогда где серенады под моим окном? — возмутилась Свитари.

Гуннар виновато развёл руками:

— Прости, моя леди, но до семидесятого этажа я не доорусь.

Эйнджела натянула футболку, села поудобней, взяла у сестры арт-принтер и принялась наносить рисунок на ногу.

— Как думаешь, — не поднимая головы, спросила она, — Нэйв купится на то, что ты босс?

— Ни разу, если есть мозги, — покачал головой Гуннар. — А он, судя по всему, не из тупарей. Другое дело, что правила игры примет, раз это в его интересах. По-хорошему, — продолжил он, — мне бы вообще не стоило свой прелестный лик ему показывать. Но… Увы, обстоятельства. Кстати, Иви… то есть Клео, выглядишь просто сногсшибательно.

Эмпат лишь вздохнула. Привыкать к каждому новому имени становилось всё сложнее. А псевдонимы менялись слишком часто. Она уже с трудом вспоминала, чью личину носит теперь, и то и дело крутила новое имя в уме, повторяя его снова и снова.

— Эй! — картинно возмутилась Свитари. — Я начну ревновать!

— Свет души моей! — Гуннар прижал к груди ладони в нарочито театральном жесте. — Ты же знаешь, что для меня нет никого прекраснее!

Здоровяк прекратил паясничать и, вынув из кармана колоду игральных карт, принялся их ловко тасовать.

— И вообще, ревновать тут должен я, — заметил он. — К твоему контрику. Наверное…

И весело подмигнул Свитари.

Та послала ему воздушный поцелуй и озорно улыбнулась:

— Хочешь, в знак извинения я уроню в твою постель любую на выбор?