Когда ты простишь - стр. 58
Готовая волчицей выть, я вышла на лестничную площадку и напоследок повернулась к Денису, чтобы попрощаться, но он просто захлопнул за мной дверь. Этот поступок грохотом стоял в ушах. Грому подобный.
Застыв как статуя, стояла на резиновом коврике. Окаменела, ошарашено глядя на закрытую дверь. Не знаю, сколько таращилась на бездушное железное полотно, но что-то вдруг кольнуло внутри, словно проверяя, живо ли тело, идёт ли ещё по венам кровь, стучит ли в груди сердце, и я, наконец, начала медленно спускаться по лестнице. Горячие потоки вновь заструились по лицу. Как же больно… будто меня продырявили насквозь, лишив не только невинности, но и самого дорого – достоинства.
Кое-как доковыляв до крыльца, я увидела возле подъезда ожидающее такси. Подойдя к нему, открыла дверь, села на заднее сиденье и, прошептав «Садовая, сорок», расплакалась навзрыд.
Вот и закончилось моё первое в жизни свидание, а с ним и вытекла из вен последняя вера в розовую любовь …
7. Глава 7
«Обман так же, как и правда, обладает вибрациями. Даже если люди не понимают, что их обманывают, они всё равно это чувствуют». ©Долина Яна
Зайдя в квартиру, я тихонько разулась и, чтобы не разбудить Светку, на цыпочках прошла в ванную. Сняв всю одежду, что на мне была, и закинув её в стиральную машину, включила воду. Залезла в ванну и встала под льющиеся из душевой лейки струи, стараясь смыть всю ту грязь, в которой меня сегодня вываляли. Между ног по-прежнему саднило, соски болели от звериных укусов, но, намылив мочалку, я через боль и жжение прошлась по травмированным местам.
Однако последней каплей моего самообладания стала высохшая на внутренней стороне бедра тонкая дорожка крови. Едва справившись с тошнотой, тяжело дыша, я с отчаянием облокотилась о холодную плиточную стену и сползла вниз, на дно ванной, а потом, обхватив себя руками, вновь заплакала.
Какая же я наивная! Отчего-то поверила, что человек мог измениться всего за день… Света как в воду глядела, а мне за отбитую глухоту и недалёкость можно присвоить звание набитой дуры. Что делать завтра? Как я буду смотреть Ломову в глаза? Я же со стыда сгорю. А мама?.. Как же была права мама! Чёрт! Как же от этого обидно и больно! Я никого не слушала – теперь расхлёбываю...
Смыв с себя пену, я вылезла из ванной, вытерлась мягким махровым полотенцем, накинула халат, висящий на крючке, и посмотрела на себя в зеркало.
Тёмные мокрые волосы висели отдельными прядями, не смывшаяся до конца тушь чёрными расплывчатыми кругами легла под глазами. Побледневшее лицо покрылось пятнами, глаза и нос стали красными и распухшими от безутешных рыданий.