Когда ты простишь - стр. 21
– А это мой брат Юрий, – вставил, наконец, своё слово Максим, что заставило меня перевести взгляд на незаметно сидящего в углу молодого человека.
Аккуратно подстриженные светло-русые волосы, безмятежные зелёные глаза и плавные черты лица так или иначе обращали на себя внимание, но что изумляло – Юра совсем не был похож на брата. Он безучастно наблюдал за всеми, лишь по-мальчишески улыбаясь краешками своих чувственных губ. Его олимпийское спокойствие и умиротворённость каким-то чудесным образом тотчас передалось и мне, чего не скажешь о Максиме, который оказался полной противоположностью брату. Высокий черноволосый парень с весёлыми карими глазами и смешной, в растопырку торчащей чёлкой был весь как на шарнирах, словно усилием воли заставлял себя усидеть на месте.
Наконец перезнакомившись, все расселись за столом. Наташа по-прежнему буровила меня изучающим взглядом, вынуждая чувствовать себя скованной и совершенно зажатой в присутствии, казалось бы, добродушных ребят. Мне досталось место между Светой и Максимом, который всех смешил, рассказывая анекдоты и вставляя шуточные фразы в разговоры других.
Моя подруга весело чирикала с Наташей, время от времени кидая заинтересованные взгляды в сторону Юры, но тот, погрузившись в себя и не выражая никакого любопытства к окружающему миру, задумчиво смотрел куда-то в сторону.
Мне абсолютно не нравилась обстановка в этом месте. Возможно, я просто не привыкла к шумным тусовкам и чужим компаниям. И как по заказу апогеем моего дискомфорта стала зазвучавшая в заполненном гостями зале медленная музыка. Паша, с нежностью взглянув на Наташу, увёл её танцевать, а Максим пригласил Свету, которая с неохотой, поглядывая в сторону Юры, всё-таки согласилась на более тесное времяпровождение с ним.
Я в это время продолжала молчаливо сидеть за столиком, уставившись в свою тарелку и вяло ковыряя недавно принесённую официантом запечённую рыбу.
– Почему вы грустите? – неожиданно задал вопрос Юра, откровенно признаться, заставший меня этим врасплох.
Оторвавшись от издевательства над приготовленным поваром блюдом, я невесело подняла голову на голос нового, до этого не совсем разговорчивого знакомого и удивлённо застыла: в отражении радужек его глаз читалось столько искреннего участия, столько дружеской поддержки и чего-то ещё, похожего на нежность с тоской, что часть сжимающей грудь подавленности и безнадёжной меланхолии отступила, вернув мне способность дышать и видеть всё вокруг не только в мрачном чёрном цвете.
Мне почему-то захотелось ответить на его реплику улыбкой, что я в следующую секунду и сделала, так же заметив: