Когда ты исчез - стр. 16

– Что рассказывать?

Мы с Байшали были довольно близки, но ее манера молчать до последней минуты, чтобы никого ненароком не огорчить, изрядно меня бесила, особенно сейчас, когда требовалось знать все до мельчайшей детали.

– К тебе приходили.

– Кто?

– Артур и Ширли, – ответила та и виновато, как ребенок, опустила голову.

Я вздохнула. В суматохе последних дней я совсем забыла, что просила Роджера сообщить о пропаже Саймона его отцу и мачехе. Теперь грядет очередной скандал, а у меня совершенно нет сил выяснять с ними отношения.

– Лучше не затягивай, – добавила Байшали, словно прочитав мои мысли. – Ты же знаешь Ширли: она всю душу вытрясет, если решит, будто от нее что-то утаивают.

Я кивнула, не рискнув заговорить – голос мог меня подвести. Байшали все поняла правильно и крепко обняла меня. На сей раз сопротивляться я не стала.

– Не переживай так сильно. Саймон обязательно вернется.

Она ободряюще улыбнулась.

Я думала об одном: сколько еще раз я должна услышать эти слова, чтобы они стали, наконец, правдой?

САЙМОН

Лутон, двадцать пять лет назад

5 июня, 8:40

Легковушки и грузовики с ревом неслись по автостраде, а я топтал ногами мягкую траву на обочине.

Без денег был только один способ добраться до Лондона – автостопом, при условии, что кто-то из водителей надо мною сжалится. Но ни люди, ни машины словно не замечали мой оптимистично выставленный вверх палец. Впрочем, по натуре я терпелив.

Ночь я провел мирно, а вот рано утром возле потрепанного фургона, где я спал, припарковался минивэн с багажником на крыше, битком набитым пластиковыми чемоданами. Без лишней суеты я собрал вещи и вылез через заднее окно, одеваясь на ходу, словно беглец.

У самых ворот замедлил шаг и остановился, услышав детский плач. Один из новых гостей, мальчишка лет трех, видимо, не сдержав волнения, бросился к фургонам, но, запнувшись, упал и ссадил коленку.

Мать, уронив сумку, обежала машину и подхватила сына на руки. За годы отцовства я научился отличать искренние слезы от поддельных. Мальчик плакал намеренно. Он знал, что чем громче будет реветь, тем крепче его пожалеют.

С моей матерью такой трюк не прокатывал… Последний раз я видел ее двадцать лет назад – и от всего сердца пожелал ей в тот день сдохнуть.

Мой отец, Артур, был человеком хорошим, но совершенно безвольным. Единственная его ошибка заключалась в том, что он отдал сердце ветреной женщине. Дорин была полной его противоположностью. Взбалмошная и непостоянная, она то исчезала, то вновь появлялась в нашей жизни. С нами она была весела, внимательна и щедро одаривала нас любовью. Не успев зайти в комнату, озаряла своим присутствием каждый уголок и заполняла его смехом. Мы возводили с ней в гостиной шалаши из простыней, накидывая их на диван, потом заползали внутрь и жевали рассыпавшееся в руках печенье, взятое в магазине по акции.