Размер шрифта
-
+

Когда ты будешь моей - стр. 20

- Меня изнасиловали…

 Игорь замолкает. Оборачивается ко мне, открыв рот.

- Меня только что изнасиловали, - зачем-то повторяю снова, будто пробую эти слова на вкус. Водитель все так же молчит. А мне нужно, чтобы кто-то сказал, как мне теперь жить дальше. Что делать? Куда идти? Пауза затягивается, но в какой-то момент Игорь все же собирается с силами.

- Так мне тебя куда теперь? На освидетельствование? Или домой? Ты определяйся, мне машину еще в гараж возвращать.

Смеюсь. Не знаю, почему. Но смешно ведь. На что я надеялась? Что сейчас посторонний мужик с шашкой наперевес побежит защищать мою честь, ну, не глупо? И это ведь он еще даже не знает, что меня изнасиловал именитый боксер. Смеюсь еще громче.

- Домой, Игорь Викторович… До-мой.

Я врач скорой помощи – я знаю, что надо делать. И про освидетельствование знаю, и про необходимость профилактики ЗПП. Но у меня действительно просто нет сил. Злость и жажда возмездия приходят ко мне лишь утром. Я иду в полицию и под насмешливыми взглядами ментов из дежурной части дрожащей рукой пишу заявление. Если существует что-то более унизительное самого изнасилования, то это необходимость доказывать его факт в таком месте, как это. После кажется, что тебя изнасиловали еще раз…

Наконец, целую вечность спустя, меня провожают к следователю. Сергей Михайлович Воронов не язвит, не сыплет сальными шуточками, но я вижу – он мне тоже не верит. А через три недели я узнаю, что мое дело закрыто. За отсутствием события преступления. Эта формулировка, кажется, въелась в мой мозг навсегда… Как и лицо следователя.

Вываливаю это все на Балашова – жри, не подавись, мой хороший. И пока он силится справиться с тем, что узнал, я, запрокинув голову, провожаю взглядом летящих по небу птиц. Почему я раньше этого ему не рассказала?

В какой-то момент Демид подходит ко мне вплотную. Обхватывает затылок ладонью, осторожно ведет по шее большим пальцем... Прижимается лбом к моему виску и шепчет мне прямо в ухо:

- Ты же знаешь, что, если бы мог, я бы все изменил, правда? Скажи, что ты это знаешь…

Я молчу и упрямо смотрю на птиц. И мои глаза слезятся от этого!

- Но ведь ты не можешь этого изменить… - шепчу спустя целую вечность.

- Не могу. – Он ведет носом по шее, и тысячи мурашек разбегаются, кто куда, по моей коже. – Но я могу заменить их другими.

Всхлипываю. Телом проносится дрожь. Меня бросает то в жар, то в холод. Ненавижу его! И хочу…  Чертова амбивалентность во всех ее трех типах одновременно.

Теплые губы касаются основания шеи. Я слышу, как его сердце колотится рядом с моим. Я знаю, что для него это все серьезно… Но я не уверена, что могу простить. Я совсем не уверена… А между тем он поднимается выше и выше, наклоняет мою голову и мягко, неторопливо, со вкусом впивается в мой рот. Я должна оттолкнуть его. Я должна… Но вместо этого мои пальцы сжимаются на его рубашке и притягивают Балашова еще ближе. Он тихонько рычит. Подталкивает меня к дереву, просовывает ногу между моих ног и отпускает себя. Кажется, он везде… В каждом миллиметре пространства. Все оно – это он. Его губы, руки и хриплый шепот, которым Демид меня околдовывает.

Страница 20