Когда солнце заходит в последний раз - стр. 17

Может быть, и мы имели дело с таким явлением. Вы, Андрюша, спрашиваете – как оказалось здесь это животное? А может, это мы оказались у него в гостях, может быть мы сейчас в центре Австралии. И это пустыня Виктория, а те горы, которые видны вон там вдали – горы Масгрейе.

– Вы шутите? – на этот раз в голосе Андрея что-то дрогнуло.

А Иван смотрел в сторону, куда показал профессор. И действительно далеко впереди были видны очертания гор, может быть не очень больших, но всё-таки гор.

– Это многое тогда объясняет, – рассуждал далее профессор. – Если мы могли переместиться в центр Казахстана, то почему бы, мы не могли также оказаться в Австралии. Допустим, это антигравитационное облако держало нас в себе, пока мы не перелетели с одного континента на другой. Эта удивительная змея с ушами… Но разве мало диковинных животных на этом далеком континенте, которых мы никогда не видели. Утконосы или коалы, например. Что вы теперь на это скажете, Андрюша?

– Вы физик, вам виднее. Я уже готов всему поверить, но это… Это просто не укладывается в голове. Если это действительно Австралия…

Андрей принялся размышлять вслух, что тогда им просто повезло. Рано или поздно они встретят людей; сообщат властям; конечно, не обойдется и без разбирательств, но в конце концов всё станет на свои места. Они поживут несколько дней в Мельбурне, а потом полетят домой. И по мере таких рассуждений, у него началось поднимается настроение:

– Что там этот чемпионат Союза, да и Кубок Мира. На следующий год поедем, – он хлопнул Ивана по плечу. – Зато, Ванёк, всю жизнь будем вспоминать, детям рассказывать.

Иван молча отдал профессору нож. Он не разделял восторга Андрея. Многое ему было непонятно, а это уже вторая версия профессора, и вскоре может последовать следующая.

Иван задумчиво смотрел, как профессор пытается начать свой обед, а Андрей, подобно заправскому специалисту по употреблению змей, давал ему хитроумные советы. Они смеялись и шутили друг над другом, пытаясь состязаться в остроумии. И Иван, смотря на них, невольно заулыбался. Они, шестидесятипятилетний профессор и двадцатилетний спортсмен, были сейчас, как дети, играющие в какую то весёлую игру. Грязные, перепачканные в пыли, лимфе и крови, они позабыли обо всём на свете, и со стороны было похоже, что это забавляются давным-давно знакомые и неразлучные друзья.

Иван достал из кармана секундомер. Прошло уже восемь часов, как встало солнце. Он смотрел на движущуюся стрелку, и ему казалось, что она перемещается, как обычно с нормальной скоростью, как всегда, когда он смотрел на неё на соревнованиях или на тренировке. Иван прощупал на своём запястье пульс. Уже на протяжении нескольких лет он постоянно контролировал его; ЧСС в покое составляло шестьдесят ударов в минуту, и он знал своё сердце лучше, чем кардиолог и их кардиограммы. И сейчас оно билось ровно и спокойно, по-будничному, в нормальном ритме. Стрелка оббежала круг. Шестьдесят два. Для достоверности Иван сосчитал от двухсот одного до двухсот тридцати. На секундомере прошло тридцать секунд.