Когда случается невозможное. Том 1 - стр. 48
Танарил
Я с отвращением осматривал выданные вещи. Ужасное качество, насколько криворукими нужно быть, чтобы сшить такое убожество? У рубашки подмышкой торчала нитка, дырки на ремне были проколоты на разном расстоянии друг от друга, и я говорю не о недопустимой погрешности в толщину волоса, а о невообразимой разнице в толщину ногтя! Кто это делал? Слепой кожевник?
На подошве сапог была царапина. На выданном мне ноже (кинжалом это нельзя называть, таким орудием даже овощи на кухне стыдно чистить) лезвие заточено так, что не режет не только падающий на него волос, но и гораздо более тяжёлое перо.
С таким качеством товаров в Великом Лесу эти торговцы давно бы разорились. Никто бы не купил брюки с неровным внутренним швом. Ни один из перворождённых никогда бы не отдал деньги за такое! Даже сделанное мною из опавших листьев покрывало было лучшего качества, чем местные ткани!
Только сейчас я начал понимать весь ужас своего положения, и почему изгнание считалось наказанием. Вокруг были люди, которые называли меня сидхом. Почти все выше ростом, коротко стриженные, черноволосые и черноглазые.
Этот деревенщина Лимар и вовсе принял меня за женщину! От возмущения я буквально кипел, но и отомстить ему толком не мог. Прежде чем затевать драку, необходимо было разведать обстановку, и за женщину в первый же день меня приняли ещё дважды.
Здание, в котором меня поселили, построили так же небрежно, как и остальные: в стыки между камнями не то что иголка, а порой и палец мог пролезть. Мебель в комнате стояла грубая, деревянная. Казалось бы, разве можно из этого прекрасного материала изготовить что-то настолько нелепое? Несуразные здания, некачественная одежда, вульгарная подвешенная к потолку кровать, нелепый ковёр на полу, неуклюжий шкаф, аляповатые кресла и колченогий стол, — всё вызывало отторжение и тоску по прекрасным привычным вещам. И дело не в том, что я родился в одной из самых знатных семей Великого Леса. Ни один перворождённый не стал бы использовать настолько кустарные и плохо сработанные предметы. Иначе как поделками их и назвать-то было нельзя.
Мне казалось, что находиться в тюремной камере невыносимо, но сейчас-то я был на свободе. И эта комната, полная шероховатостей и недоделок, вызывала ярость вперемешку с тоской. Только сейчас я понял, насколько глубока месть Советника. Его шлюха-дочь не стоила ни капли потраченной на неё магии, ни единого мгновения, ни одного взгляда. Надо было высмеять её, заклеймить потаскухой и протащить за волосы по центральной улице города, как поступали в древности с неверными жёнами. И точно не стоило ломать из-за неё судьбу и обрекать себя на использование убогих вещей до конца жизни.