Когда Париж был еще французским - стр. 5
Позже я узнала, что основной работой Тимура была фарцовка: рядом проходила финская трасса. Его родня занималась тем же.
Когда Минка ждала ребенка, Тимура арестовали: он оказался на конце той тоненькой ниточки, которая тянулась с севера нашей необъятной родины. Где-то там, в местах отдаленных, двое ребят залезли на склад, где хранился ценный мех. Безо всякой наводки, просто замок был смешной, ковырнули – и слетел. Лезли-то по хулиганке. Стащили пару шкурок, решили, что не заметят. Действительно, не заметили, прошло какое-то время – тишина. Те осмелели, опять залезли, украли больше. В третий раз взяли уже крупную партию, ну, такую пропажу уже невозможно было не заметить. Но пока было еще тихо, шкурки успели переправить в Ленинград, а реализовать их было поручено Тимуру, хотя он и сопротивлялся, так как это явно был не его профиль. Когда началось следствие потянули клубок за ниточку и она привела по адресу. Беременная Минка поскребла по сусекам, и все заработанные основной работой ее мужа деньги ушли на адвоката и поездки в Москву, и определили ее мужа на "химию" недалеко от дома. Через четыре года он отбыл свой срок, но в стране произошли разительные перемены, и его профессия фарцовщика стала ненужной: в стране открыто продавалась валюта, и можно было ездить в ту же Финляндию за шмотками. Полагаю, обворовывать Дьюти Фри он бы не стал, поэтому его команда осталась без старшего брата и лидера.
Тимур вместе со своей семьей и маленькой дочерью уехал за кордон. Жилось им там не просто, а Минка не собиралась ждать пока ее собственная прекрасная шкурка облезет, за границей действуют совсем другие законы, чем на родине, кроме того, человек в непривычной обстановке испытывает стресс, выход из которого у каждого в семейной паре свой. Вот она и вышла за другого, бросив Тимура с дочерью.
Долго Тимур с ребенком не мучился: он вернулся домой. Я случайно встретила его у метро, мы столкнулись лбами. Он так же был вежлив, не сделал вид, что не узнал меня, скорее я могла его не узнать, так как заграница его не омолодила, а приумножила печаль.
Нувориши
Мы мчались к финской границе под аккомпанемент пустых бутылок, катающихся по проходу в салоне, и крики пьяных туристов.
На финской границе нас продержали часа четыре. Пассажиров веселого автобуса отправили на проверку документов, а сам автобус – на полный досмотр (даже колеса сняли). Быстрее всех прошли проверку документов три наших леди, хотя вели они себя крайне нагло, демонстрируя глубокое опьянение и театрально приставая к таможенникам. Из своего опыта мне легко представить последствия такого же поведения на русской, латышской, литовской, украинской или белорусской границах, а вот наши северные соседи проявляли завидное спокойствие, и, как от навязчивых мух, отмахивались от подвыпивших дам, возможно, уже им знакомых.