Когда нет выбора - стр. 35
Жизнь на станции кипела, и лишь я выпала из общей суетящейся массы. Потерянная и испуганная, частенько трусливо бродила по пронумерованным улицам, где располагались офисы разных компаний, кафе, подобные моему небольшие хостелы и множество заведений различного назначения. Контрабанда и незаконные сделки тоже процветали, как я успела отметить.
Три дня потребовалось, чтобы обойти места специфического свойства и найти того, кто смог бы за деньги сделать «чистые» документы на имя Еся Бедного. Имя я выбрала автоматически, а вот фамилия на всеобщем звучала абракадаброй, но на языке тсареков именно так – лаконично отражая реальность. Дополнительно пришлось раскошелиться на имплант-лингвопереводчик для общения с представителями различных рас на межзвездниках, необходимый для осуществления задуманного. Если у меня его не будет, могут возникнуть дополнительные проблемы и вопросы со стороны работодателя. Лишь обзаведясь самым главным, я купила дешевую мужскую одежду, а то на имеющуюся в наличии вроде как женскую некоторые сильно косились. Следующим пунктом в плане у меня стояла служба трудоустройства станции. Цель – попасть на корабль. Здесь оставаться долго нельзя: поймают.
В своей комнатушке надела корсет, скрывающий грудь, точнее, уплощающий ее и сглаживающий изгибы. Теперь у меня появилась грудь колесом, но без женских изгибов. Округлые покатые плечи замаскировала скатанной жгутом простыней, намотав и закрепив под одеждой. Вниз не упадет – правда, желательно, чтобы меня вверх тормашками не трясли, а то фальшивые мужские плечи отвалятся. Натянув толстый блейзер, жилет с множеством карманов и глубоким капюшоном, поправив штаны, под которые надела утягивающие леггинсы, критично осмотрела себя. Ну да, я своего добилась – на меня смотрел жуткий страшный мужик. Самой захотелось в рожу плюнуть, чтобы отпугнуть.
Неожиданно тяжело вздохнула, вспомнив маму. Меня до сих пор мучил вопрос: как… как она решилась? Да и как ей в голову пришло сменить пол? Ведь не зря же тсареки до первой линьки фактически бесполые: определяются, чья сущность ближе, а она в третьей захотела стать мужчиной. Поэтому сейчас печально смотрела на результат собственной попытки скрыть женственность. Никогда и ни за что не смогу изменить себя, не перестану быть женщиной или чувствовать себя ею. Мне приходится притворяться, но до глубины души противно участвовать в этом фарсе, помня о потухшем взгляде и отвращении, с которым отец встретил откровения мамы. Он не понял ее, не простил и даже более того – презирал до глубины души. А иногда, когда я надевала штаны, смотрел с тайным страхом. Наверное, поэтому растил таким изнеженным ранимым цветочком, чтобы заглушить страх потерять и дочь.