Когда настанет время возмездия - стр. 48
принцессой.
О, да, этот подлец точно знал, чего хочет добиться.
И это чертовски пугает меня.
Особенно в тот момент, когда он неожиданно застывает, ухмыляется и позволяет Алеку ударить себя, а следом и уронить. У его горла оказывается мортэм, а я с ужасом перевожу взгляд обратно в дом. Он ведь только что был в стене, разве...
– Нет, Алек, не надо, – поспешно тараторю я, чуть выходя на крыльцо, пока не чувствую холод под ногами, резко отступая назад от неожиданности.
Обувь, чтоб её!
Это не проблема, уверяю себя, медленно выходя обратно.
– Послушай, пожалуйста, не надо убивать его, – прошу я, мысленно обдумывая, какие могу привести доводы, чтобы его пылкость чуть поубавилась.
Он меня спас, не будет для Алека колоссальной причиной, потому что он тут же задастся вопросом «зачем ему это». Я и сама не отпускаю подозрений, а в случае Алека, он просто прибавит к этому проникновение и провокацию.
Но я переживаю преждевременно. Алек, возможно, и рассматривает вариант прикончить голубоглазого, однако не торопится это осуществлять. И не из-за моей просьбы, на меня он просто не обращает внимания. Алек прижимает остриё мортэма к шеи незваного гостя, не удосуживаясь замечать, что уже проступает кровь.
– Кто ты? – голос Алека грозен, но контролируем.
Похоже он раскусывает правила, по которым играет чёртов провокатор. Тот же вообще не переживает, что у его кожи находятся двадцать пять сантиметров острой стали. Голубоглазый продолжает паясничать, изображая испуганное лицо и открывая ладони по типу «сдаюсь».
– Всего лишь добрый самаритянин.
Алека его шутка не пронимает и не провоцирует на ответ, вторая сторона этого человека, которого до ужаса за последнее и люблю – он знает тонкую грань между мудростью и дурачеством. Он сильнее надавливает на горло, но вместо голубоглазого шикаю я, когда вижу уже струю алой жидкости.
– Правда? Я вот вижу перед собой только доигравшегося самаритянина, который вот-вот останется без головы.
Голубоглазый за словом в карман не лезет, он морщится, словно очень сомневается в его словах.
– Я бы не делал поспешных выводов, – говорит он, а затем, ухмыляясь, добавляет. – Это я, конечно же, про доигравшегося. Мои игры никогда не заканчиваются, пока я не решаю, что мне они надоели.
В данном случаем надоедает только он Алеку, струя уже превращается в жирную полоску. Мне не виден разрез, но могу догадываться, что ещё немного и Алек вспорет его, как меткая портниха кусок марли.
– Отвечай, – Алек уже откровенно рычит, его глаза всё больше затмевает свечение, – кто ты и что тебе надо.