Когда настанет время возмездия - стр. 4
И что-то сильнее мотивации жизнью он ещё ничего не встречал, поэтому сразу переходит к крайним мерам. Он упирает дуло пистолета в бедро лаборанта, но при этом держит интонацию голоса чертовски непринуждённой, чтобы не показать, как для него важны ответы, создавая иллюзию лёгкой забавы.
– У тебя нет ничего общего с нашей генетикой, – начинает он, нацепляя безжалостную ухмылку, которая выглядит далеко не фальшиво. О, да, Алеку доставляет удовольствие видеть этот напуганный взгляд человека, который прекрасно осознаёт, что с ним никто не будет церемониться, после всего содеянного с их народом. И судя по уровню отчаяния в распахнутых от дичайшего ужаса глазах, он сотворил немало страшных вещей, что заводит и Алека говорить ещё более гадкие вещи. – Но так ведь даже интереснее. Твои болевые пороги не настолько ослаблены, чтобы выдержать яд гибрида. Когда нейротоксин попадёт в кровь, ты начнёшь испытывать адскую агонию, выжигающую твои вены, – молвит с безразличием он, понимая, что все манеры поведения в подобных ситуациях он всё же перенял отца.
Тогда он наблюдал за отцом, уверенный, что не лишится никогда человечности, как он. Теперь сам Алек с бесчеловечностью и холодным расчётом спокойно наблюдает, как яремная вена на шеи лаборанта пульсирует от учащающегося пульса. Парень с трудом сглатывает, его зрачки расширены, на серой коже лица проступает пот, он почти боится дышать, взирая на своего мучителя с такой вопиющей жаждой жить, что новоиспечённому лидеру становится понятно, насколько точное направление он выбрал, потому продолжает.
– Сначала тебе будет казаться, что в кровь прыснули кислоту, но примерно через секунд десять яд примется по-настоящему разъедать вены. Ты будешь гореть изнутри, желая вырвать собственные внутренности, лишь бы этот ад наконец-то закончился, – Алек делает паузу, якобы прикидывая что-то в уме. – Как думаешь, тридцать секунд тебе хватит, чтобы вспомнить, как извлечь подобную пулю?
Вопрос, но Алек не ждёт ответа. Следующее, что раздаётся в раскалённой добела от напряжения тишине – звук приглушённого выстрела. Он и сам бы не поверил, что когда-то сотворит подобное, но ощущая внутри ярое ликование, понимает, что в какой-то момент ему всё равно было суждено перестать притворяться порядочным.
Тот раздирающий вопль, который следует за выстрелом, невозможно вынести с хладнокровным лицом. Но только не Алеку, не обращающего вообще никакого внимание на врезавшийся в него взгляд друга, продолжая спокойно наблюдать за действиями лаборанта. Марко не ожидал от него подобного – срыва, что только предвещал начало ужасного. Того момента, когда переходишь какую-то допустимую черту, и становятся все цвета чёрными: нет ни плохого, ни хорошего, нет никаких уговоров совести, что правильно, а что нет; есть только цель и прямой путь к ней.