Когда настанет время возмездия - стр. 26

– С ним всё в порядке, а вот с тобой – нет.

Мне хочется поспорить – клянусь, это не внезапно проснувшаяся, укоренившаяся привычка, спорить с ним во всём, в чём можно и нельзя. Просто для меня действительно всё стало в порядке с тех пор, как он оказался рядом, но потом оцениваю вещи так, какими они являются на самом деле – я определённо «не в порядке». И дело здесь не только в ранах и головокружении. Всё, что мне хочется, зарыться лицом в его футболку и просто истошно рыдать, жалуясь, насколько был суров со мной мир, пока его не было рядом, но не уверена, что готова к этому разговору. В том числе, не уверена, что к нему готов и Алек, идущий слишком тихим и сосредоточенным.

Когда мы оказываемся в большом внедорожники, всё только усугубляется, атмосферу омрачает состояние Дама, сидящего спереди на пассажирском сидении, одного взгляда на него достаточно, чтобы узнать симптомы. Он выглядит так, словно ему не выжить без чудо-таблетки. Но Обезболивающего нет, даже когда пуля изъята, все твои вены пропитаны ядом, по которым отказывается течь кровь. Сказать, что тебя просто разрывает изнутри, значит не сказать ничего, потому что это даже болью назвать неправильно. Ты горишь. Бесконечно. По кругу – сердце, лёгкие, в кости выпиваются микроскопические иглы, из глаз вместо слёз льётся лава. Не можешь сглотнуть, не можешь вдохнуть – любое действие сопровождается огнём. Через часов пять это наконец заканчивается, но ощущение, что ты пробыл вечность в аду.

Да, я его понимала, сочувствовала и желала, чтобы и его пять часов наконец подошли к концу.

Я становлюсь ещё более тихой от воспоминаний, хочется просто спрятаться где-то в кармане Алека и никогда не покидать этого безопасного, отстранённого места, но стараюсь держаться, понимая, что стоит дать себе только каплю слабины, и тут же развалюсь под натиском образов и картин, изредка всплывающих перед глазами вместо заснеженных местностей. Я не спрашиваю, куда везёт нас Марко, и толком не вслушиваюсь в разговор, что время от времени поддерживают они с Алеком, чтобы никто не оглох от удручающей тишины. Лишь раз я не могу проигнорировать слов, когда Марко упоминает о проклятии. «Откуда», – спрашивают мои глаза, когда задираю голову, чтобы посмотреть на Алека. И прежде, чем ответить, он почему-то кидает на Марко серьёзный, озлобленный взгляд, а когда возвращает его ко мне старается выглядеть безмятежным.

– Зак, – просто отвечает Алек, – он кое-что рассказал мне, что помогло докопаться до истинны.

Ложь? Я никак не могу разобрать этой грусти, что таится глубоко в его глазах, однако и не могу сказать, что он говорит неправду. Это странно, потому что внутренне чутьё подсказывает, что он не обманывает.