Когда наша не попадала - стр. 16
Впрочем, последние слова, звучали неубедительно, поэтому Володимир сделал грозное лицо и прикрикнул:
– Вона вервь лежит, в уши воткни, а то услышишь, как Эйрик петь будет.
Эта угроза была реальна, так что парень охотно подчинился. И как ни хотелось ему увидеть таинственную нежить, но пришлось всё приключение просидеть под палубой. Лодья раскачивалась, и даже сквозь затычки доносился разноголосый писклявый крик. Потом заныли зубы, это взял верхнюю ноту скальд, и всё успокоилось. Геллер передернул плечами, будто стряхивая кошмар, и, приподнявшись, открыл люк:
– Выходь братия. Эйрик уже спел.
На палубу первым выскочил любопытный волхв, но, к его разочарованию, на палубе были только атаман и скальд, сидевшие у открытого бочонка. Ну и, конечно, Гриць-сусанин, казалось, вросший в лодью. Увидев Ивашку, Спесь обрадовался и поманил его к себе:
– Вот ты грамоту разумеешь, отрок!
– Конечно, разумею, – удивился волхв, украдкой оглядываясь. Ничего не было видно, только вдалеке белел клок пены, впрочем, стремительно удаляющийся.
– Вот и хорошо! Будешь писать свиток о наших скитаниях. И чтоб писал только то, что видел! «Что наблюдаю, то и пишу», – закон у нас такой! Например, увидел пьяного морского змея, так и запиши, что, мол, «змеюга отвратная смрадом дышала и закусь требовала»!
– Атаман, – шепотом поинтересовался юноша, – А коли змей трезвый, что писать-то?
– Где-е-е?! – Спесь мгновенно обернулся и несколько мигов рассматривал высунувшеюся из воды огромную голову на длинной шее. – А-а-а, это… Вот и запиши: «видели морскую змею, мужика своего шукающую. Проплыли мимо, проявив вежество».
– Спесь Федорович, а как ты их различаешь? – вежливо спросил самописец, разыскивая стило.
– Просто, – отмахнулся атаман, поворачиваясь к бочонку. – Раз трезвая – значит, баба!
Вскоре вокруг юноши, устроившегося возле мачты с письменными принадлежностями, собралась почти вся ватага. И слушали все, затаив дыхание, как пишется История! Не та, что греческая вертихвостка, а самая настоящая.
«В лето тридцатое, что от восшествия князя-батюшки на престол славных предков, с позволения его, и по наказу его же, Атаман Спесь Федорович со товарищами вышел в море-Акиян великое, чтоб славу попытать, и земли новые под руку князя привести…»
– А зачем нашему князюшке земли новые? – искренне удивился Лисовин. – Со своими бы справиться.
– Так положено писать, – смутился Ивашка. – Сие – традиция!
– А-а-а, – уважительно протянул дружинник. – Это да.
«И были на ладье тридцать и ещё три воина великих, мужа сильномогучих, что ни в сече, ни в гульбе никому спуску не дадут, и не помрачат славы земли нашей пред народами чужими, и землями ненашенскими».