Когда мы танцевали на Пирсе - стр. 12
И тут я подумала: а как же Бренда? Вдруг, пока я буду на занятиях, папу постигнет приступ тоски и он запрется в спальне? Кто тогда присмотрит за моей сестренкой? Или еще хуже – выпадают ведь такие дни, когда папа громко хохочет, а через минуту обливается слезами. Может, маме теперь придется брать Бренду с собой на работу – и, уж наверное, ни одна из богачек, для которых мама убирает комнаты, не обрадуется, увидав у себя в саду скрипучую коляску с чужой девчонкой. Я присела на колени и сказала Бренде:
– Сегодня я иду в школу, но это не на целый день. К ужину я вернусь, мы вместе будем пить чай, слышишь, Бренда?
– В школу, – повторила Бренда.
Тут со школьного крыльца спустилась дама с колокольчиком в руках и принялась трезвонить, командовать громким голосом:
– Всем детям построиться в две шеренги! Мальчики отдельно, девочки отдельно!
Я поцеловала Бренду и обняла папу.
– Не ходи, если не хочешь, солнышко, – сказал папа, словно взмолился.
– Нет, я как раз хочу в школу. И пойду.
– В школу, – снова повторила Бренда.
Папа обнял меня в ответ. Да так крепко, что я едва дышала. Все дети уже построились, я не хотела отставать, выделяться с первого дня. Задергалась в папиных объятиях. У папы взгляд стал тоскливый, и меня привычно затошнило.
– Присматривай за Брендой, папа. Свози ее на море.
Дети гуськом направились к школьным дверям. Я еле сдерживалась, чтобы не крикнуть: «Отпусти меня! Пожалуйста, отпусти!» Дама снова зазвонила в колокольчик.
– Просьба всем родителям покинуть школьную территорию. Приходите за детьми ровно к четырем!
– Или в парке погуляй с Брендой, ладно, папа? Ну, уходи же! – прошептала я.
Папа крепче прижал меня к груди, потом отпустил и побрел прочь. Я его фигуру еле различала – слезы застили мне глаза.
Никого из детей во дворе уже не было. Осталась только дама с колокольчиком.
– Пойдем, деточка, – сказала она, приблизившись. – Школа – совсем нестрашное место.
Хотелось бросить: «А я и не боюсь! Это мой папа боится!» И было очень досадно. Теперь эта важная дама решит, что я плакса и нюня. Она взяла меня за руку, так мы и вошли в школу. Там, внутри, были вешалки-крючки. Дама показала, где мой крючок, я повесила пальто, и она повела меня в класс. Я все еще злилась, в животе было нехорошо. Вот бы папа просто сказал: «Удачного тебе дня, Морин!» – так нет же.
– А у нас тут маленькая трусишка! – Вот с какими словами меня ввели в класс и оставили стоять перед целой толпой незнакомых ребят.
Я прямо чувствовала, как на меня таращатся, а сама глаз поднять не смела, только думала: «Ну спасибо тебе, папочка! Удружил!»