Когда горела броня - стр. 8
– Инициатива – это хорошо. Но головой думать тоже нужно. Дисциплину никто не отменял. Понял?
– Есть.
Петров спрыгнул с платформы и присоединился к танкистам, таскавшим шпалы. Черные пропитанные дегтем брусья укладывались двумя аккуратными штабелями. Ряды скреплялись друг с другом костылями, которые загонял кувалдой могучий Нечитайло. Когда оба штабеля выросли до середины платформы, пришла очередь рельсов.
– Товарищ старший лейтенант!
Петров, укладывавший второй сруб, обернулся. Прямо перед ним стоял негр в грязной, замызганной одежде, отдаленно напоминавшей форму бойца Красной Армии.
– Уголь, что ли, грузили? – спросил комроты.
– Так точно! – улыбнулся «негр». – Все разбито, грузим вручную. Старший сержант Воробьев. Направлен вам в помощь.
– Сколько у вас бойцов?
– Двенадцать, товарищ старший лейтенант.
– Вот что, Воробьев. Нам нужны рельсы, шестнадцать штук. Лейтенант Нечитайло тебе покажет, как их укладывать. Нечитайло!
– Шо!
– Бери наводчиков и стрелков-радистов, водителей не трогай, им сейчас танки сводить. По четыре рельса на один скат. Давайте, пока они не налетели.
Рельсы были наклонно уложены на штабеля, затем поперек них настелили шпалы, скрепив скобами. Часть шпал примотали к рельсам проволокой.
– Кончится война – на кондитерскую фабрику пойду работать, – пот прочертил в угольной маске причудливые дорожки, отчего вид у старшего сержанта стал просто сказочный. – Ничего тяжелее конфет таскать не буду. Товарищ старший лейтенант, мы вам нужны еще? А то работы – море, два завода грузим, пути, опять же, чинить нужно.
– Вам отметить что-нибудь надо? – спросил комроты.
– Это ваш комбат нашему лейтенанту пусть отмечает. Мне главное, что мы у вас тут все закончили. Разрешите идти?
– Идите, – кивнул Петров.
– Эй, кочегары, подъем! Нас утро встречает прохладой!
Железнодорожники, завершив работу, попадали, где стояли, и теперь со стонами поднимались на ноги. Тех, кто успел уснуть, будили, не стесняясь в выражениях.
– Третьи сутки на ногах, товарищ старший лейтенант, – словно извиняясь, пояснил Воробьев. – Ну, все, товарищи, довольно этой художественной самодеятельности! Перед танкистами стыдно!
Красноармейцы побрели к голове эшелона.
– Трое суток, – кто-то из танкистов уважительно присвистнул. – Молодцы, чумазые.
Петров отошел в сторону и посмотрел вдоль состава. Еще два съезда были уже готовы, только у шестой платформы продолжали возиться железнодорожники и бойцы первой роты. К платформе подбежал комбат:
– Иванов! Ты что, до вечера тут застрял? Берлин без тебя возьмут!
Обычно вежливый и сдержанный Шелепин разошелся не на шутку. Иванов, похоже, начал оправдываться, отчего комбат совершенно вышел из себя: