Когда цветет олива - стр. 25
– Это мальчик, Франческо! Я чувствую!
Счастливый отец долго сжимал в нежных объятиях любимую жену, пока не стихли судорожные всхлипы, а глаза ее не высохли от слез. Три раза он клятвенно обещал Розе держать пока все в тайне и по ее просьбе даже перекрестился на распятие.
– Если отец узнает о нашем ребенке, он не захочет делить имущество. Во всяком случае, сейчас…
Теперь, сидя на отцовской кухне, он рассеяно слушал щебетание Лины, которая подсовывала ему под самый нос красочные рисунки зверей, но Франческо смотрел только на Марию. С приветливой улыбкой русская поставила перед ними глубокие тарелки с подогретым супом, нарезала пшеничный хлеб, полила густым оливковым маслом свежий салат из помидор, базилика и белого сладкого лука, крупно порезанного кольцами, а перед Пэскуэлиной выставила целую миску разваренного риса с молоком и медом. Она ничего не говорила, но ее плавные жесты, размеренная медлительность, невозмутимое спокойствие и едва заметный грациозный наклон головы к левому плечу утвердили Франческо в невысказанном превосходстве этой женщины на семейной кухне Тонини. А после возвращения Розы он и вовсе убедился в том, что всего за один только день пребывания в доме отца гостья завоевала его безграничное расположение, которым успешно пользовалась, не проявляя особых усилий.
За ужином две женщины пытались найти общий язык. Одна красноречивыми жестами сердечно благодарила за оказанную помощь с ребенком, другая не менее выразительными жестами объясняла, что ей не составило большого труда поиграть с девочкой, разрисовывая в альбоме зверей и птиц. Розу восхитили рисунки Марии, а Лина после ужина пыталась их повторить.
– Если надо посидеть с девочкой, я всегда рада помочь, – на прощание Маша прямо с планшета прочитала сложное предложение.
Она дважды ошиблась в произношении незнакомых слов, но Роза и глазом не моргнула, согласно кивнула головой, с благодарностью пожала протянутую руку.
– А как же Карла? – удивился Франческо. – Она обидится.
– Она уже обиделась, – пояснил Марио, закуривая новую трубку. – Еще утром заявила, что больше ноги ее не будет в моем доме.
– И ты не хочешь с ней помириться, отец?
– Пока нет. Каждый должен жить своей жизнью, Франческо. Или ты думаешь, я не заслужил такого подарка?
Перед сном сын долго думал над словами отца. Имел ли он права таиться от него, когда другие плели за его спиной интриги, подсчитывая стоимость недвижимости и мечтая поскорее ее поделить. Деревенская жизнь вполне устраивала спокойного и рассудительного в своих ограниченных желаниях Франческо. Он не гнался за длинным рублем, не стремился казаться умнее, чем был на самом деле, любил эту щедрую суглинистую почву, взрастившую в нем доброе открытое сердце и трудолюбивые мозолистые руки. Его вселенная зародилась в карих глазах Розы, а с появлением дочери расширилась до бесконечности с ярко вспыхнувшей звездой по имени Пэскуэлина в самом центре. Он не желал менять привычный уклад отлаженной жизни, и даже появление в доме русской женщины не так удручающе подействовало на него, чем признание родного брата отсудить у отца свою долю. После долгого раздумья Франческо решил при первом удобном случае поговорить с отцом о Джулиано, и может быть, вдвоем они найдут правильное решение.