Когда цветет олива - стр. 18
– Мебель собирал мой дед, а потом отец, но мне это не интересно, – пояснил Марио на удивленный взгляд Маши. – Я строю бассейны, гаражи, теплицы. Завтра поедем с Франческо в соседнюю деревню. Будем разбивать птичник. Сегодня побуду дома с тобой.
– А можно зажечь камин?
В дождливую погоду от каменных полов тянуло сыростью, и ей вдруг захотелось погреться возле открытого огня, воображая себя средневековой сеньорой богатого дома с армией слуг и маленьким чернокожим пажом в придачу. Маша живописным жестом обняла себя за плечи, демонстрируя жуткий холод. Через пять минут в камине полыхали дрова, а Ричи, вытянувшись прямо на полу, подставлял мокрый нос неожиданному теплу, слегка подрыгивая задними ногами.
Из кухни появились графин красного вина и стаканы, затем большая тарелка с нарезкой сыра, ветчины, кисть темно-синего винограда и моченые оливки. Но выпить первый стаканчик за прекрасную гостью помешала младшая невестка, возникшая на пороге гостиной с дочкой на руках. С маленькой Пэскуэлины прямо по голым икрам и розовым сандалиям стекала дождевая вода, перепуганные глаза застыли черной вулканической лавой. Горячо извиняясь за неожиданный визит, Роза что-то быстро проговаривала свекру с явной просьбой в подтексте, но растерявшийся Марио категорично мотал головой, хотя женский голос звучал настойчиво.
Из разговора Маша ничего не поняла, но отчаяние слышалось в каждом слове, а внешний вид ребенка требовал срочного вмешательства.
– Что случилось? Problemi?12
– Si! – Услышав от гостьи понятное слово, Роза вцепилась в него, как в спасательный круг, и зачастила скороговоркой. – Мне надо уйти на работу, а ребенка оставить не с кем. Франческо еще утром уехал за материалом. Я ходила к Карле. Ее тоже нет дома. Пока шли обратно, Лина упала в лужу, вся одежда промокла, а через пять минут я должна открыть почту. Если я опоздаю, меня уволят, а другой работы в деревне нет…
Из всего монолога Маша поняла только bambino13 и posta14. Она приняла девочку на руки, а несчастная мать побежала на работу.
Дед отставил стакан с вином и засуетился возле любимой внучки. Откуда-то принес сухие детские вещи, теплую вязаную кофту, возле камина просушил носочки и мокрые сандалии, на стуле развесил платье. Все действия Марио сопровождал нежной речью, называя ребенка самыми ласковыми прозвищами, какие только мог придумать. Лина-бабочка, Лина-цветочек, Лина-лучик солнца, Лина-стрекозка… Маша вслушивалась в плавное, тихое течение итальянского языка, принимая его как песню, и даже не догадывалась, что между ласкательными прилагательными у Марио часто проскакивали неаполитанские слова, которые остались в его памяти еще с детства. Пока дед с внучкой играли в ладошки, щекотали и весело щелкали друг друга по носу, а затем долго гладили темно-коричневую шерсть разнеженного возле тепла сонного спаниеля, Маша твердо решила во что бы то ни стало выучить этот удивительный, певучий язык, чтобы в будущем также как Марио ласкать перед сном своих внуков, убаюкивая их нежным звучанием непонятных, но таких красивых слов.