Когда боги спят - стр. 18
Он пригласил Снегурку, не имея представления, как начать разговор, и потому рассказал все, о чем не мог поведать никому: от мучительной потребности приходить на Серебряную улицу в час смерти сына до ненормальной старухи и ее обвинений.
Зоя Павловна, как председатель избиркома, не чувствовала себя виновной, что он проиграл выборы, все было честно, и это тоже нравилось Зубатому.
– Ты мне скажи, кого я мог послать на муки? – Зубатый так расслабился в ее присутствии, что сам услышал отчаяние в своем голосе. – Кого я мог смертельно обидеть?.. Понимаешь, говорит, старца святого обрек на геенну огненную. И будто он – мой родственник, даже предок!.. Нет, это видно, она не совсем здорова. Но почему говорит именно такие слова? Ведь всякий бред имеет под собой реальную основу… И наблюдает за мной давно, не первый вечер, а заговорила на сороковой день, как погиб Саша… Что это?
– Здесь смущает выражение «геенна огненная», – задумчиво проговорила Снегурка и поежилась. – Она так и сказала?
– Так и сказала… Понимаешь, утлая такая старушонка, а говорит – и будто гвозди забивает. Такая сила в ней… И голос пророческий, это я потом только услышал. Нет, она не просто больная…
– Похожа на типичную кликушу, потому выводы делать еще рано, не все уж так плачевно, – заговорила Снегурка тоном доктора. – Вот словосочетание необычное, средневековое. Теперь и кликуши так не говорят. Геенна огненная – это ад.
– Ну кого я мог в ад отправить?.. Может, она имела в виду конкурентов на прошлых выборах?
– Не исключено…
– Но кто из них туда попал? Один в банке сидит, второй держит городской рынок. Ничего себе, геенна огненная!
– Погоди, Толя, не горячись и не отчаивайся. Все это очень похоже на иносказание. – У нее была совсем не женская привычка – в глубокой задумчивости грызть ногти, отчего руки всегда напоминали руки хулиганистого, лишенного родительской опеки подростка. – Ты у отца давно был?
– Да уж скоро два года…
– На похороны не поехал?
– Куда ему? Три тысячи верст, да и хозяйство не на кого оставить…
– Он один так и управляется?
– Я же говорил, он упертый…
Отец остался в Новосибирской области и на переезд к сыну не соглашался. Он всю жизнь был совпартработником, как раньше писали, прошел путь от рядового комсомольца-целинника до первого секретаря райкома партии, а с началом перестройки публично проклял генсека, уехал на заимку, завел фермерское хозяйство и все это время карабкался в одиночку, не принимая никакой помощи. Зубатый уговаривал его переехать к нему в область, предлагал на выбор самые лучшие земли, ссуду, технику и еще обещал покупать продукцию, однако старик стоял намертво.