Кофе в бумажном стаканчике - стр. 40
Он скучающе разглядывал корешки новеньких книг на вертикальной этажерке, пытаясь выхватить взглядом что-нибудь интересное, и вдруг в конце зала на пандусе, где расположилось скромное кафе, заметил Надю Головенко. Забыв про фантазийную продавщицу, завлекательно ему улыбавшуюся, он проскользнул за высокий стеллаж и стал жадно смотреть на девушку. Сердце предательски забилось, как будто она могла его увидеть, но это было невозможно – слишком далеко. И все же…
Она сидела за пластиковым столиком, перед ней стояла чашка, с белого края которой свешивался хвостик заварочного пакетика. Не обращая внимания на посетителей магазина, девушка что-то внимательно искала глазами в раскрытой книге. Была она в светлом обтягивающем свитере – хрупкая, ладненькая, похожая издали на изящную фарфоровую статуэтку. Густые волосы были собраны на макушке и спускались на правое плечо пушистой темной гривой, ему вдруг безотчетно захотелось их потрогать.
Сергей глубоко вздохнул и заставил себя внимательно всмотреться, выискивая в ней что-то особенное, что его зацепило и не давало покоя уже столько времени, но ничего так и не увидел. Лиза была в тысячу раз эффектнее и женственнее. Но от Нади почему-то не хотелось отводить взгляд. Он вдруг вспомнил, как брал ее за тонкую кисть, промывал ободранный локоть и подумал, что в этом месте, наверное, остался маленький шрам, к которому можно осторожно прикоснуться губами . От этих мыслей стало жарко, кровь прилила к лицу, нахлынуло возбуждение.
Сергей резко опустил голову, словно Надя могла почувствовать его пристальный взгляд, посмотрел на собственные туфли, заметил пыль и окончательно расстроился. Так и не ответив на повисший в воздухе вопрос продавщицы с зелено-фиолетовыми волосами, он развернулся и кинулся прочь из «Атриума», пытаясь уйти от того, что понять пока был не в состоянии.
…Вечер с Лизой прошел, как все такие же вечера, – с шампанским, фруктами и зажаренным на гриле мясом, которое непередаваемо вкусно было есть горячим. И деньгами, которые он по традиции положил возле ее сумочки. Потом был секс, ничем не отличавшийся от того секса, которым он привычно занимался со своими женщинами раньше – в меру чувственный и страстный, чтобы доставить удовольствие и получить его самому, в меру отстраненный, чтобы контролировать происходящее. А потом, вопреки его надеждам отдохнуть, навалилась бессонница.
Сергей лежал, глядя в потолок, слушал сонное дыхание Лизы и думал, что в его тщательно культивируемом благополучии есть что-то неправильное, от чего хочется бросить этот дом, Лизу, клинику, надоевших родственников – и исчезнуть где-нибудь в чужих северных широтах, устроившись в таежной глуши муниципальным доктором. И чтобы рядом была чистая неискушенная девушка – смотрела на него с обожанием, готовила борщи, жарила котлеты, не поддевала язвительными насмешками.