Кодекс чести. Сборник рассказов - стр. 14
«Погоди, звонок сделаю, Матвей решит» – ответил оппонент.
Пока парень объяснял ситуацию своему хозяину, я понимал, что возможно последние секунды дышу на белом свете, что если сейчас ему дадут отказ, то нас здесь положат в мгновение, и потом никто даже и не вспомнит про нас, про меня. Я глянул на небо, оно было ясным, посмотрел на деревья вокруг, на травку… потом снял с предохранителя пистолет в кармане и со всей серьёзностью начал наблюдать за ситуацией.
Парень опустил трубку, повернулся к нам, глянул на своих ребят, мы замерли в ожидании, потом вновь прижал трубку к уху и тихо сказал: «Хорошо, я понял». Потом подошёл к нам. Сказал: «Ехать Матвей никуда не собирается. Ваш сходняк его не интересует, он работает один, есть желание предъявить – рискните, начнёте неправильно себя вести, будем стрелять. Одно уясните твёрдо – эта точка вам больше не принадлежит. Так «Казаку» и передайте, разговоров больше не будет, если по дальнейшему разделу будут вопросы, то пусть ваши покровители сами к Матвею приезжают, будем решать. Всё, свободны».
Отходить от произошедшего события я начал только в машине. Почувствовался озноб и неуправляемая дрожь в коленках. Мы ехали в загородный дом Казакова Сергея Андреевича, как видно, нового моего руководителя, боса. Я не знал, кто этот человек и чем он занимается, но ясно было одно, дела его не простые.
Нас пригласили в его рабочий кабинет, где парни рассказали о том, как прошла встреча. Как выглядели, какое оружие у них было при себе, сколько их было, на каких машинах, государственные номера с машин продиктовали под запись, а я, к примеру, даже не догадался на них взглянуть. Передали весь разговор.
Сергей Андреевич отправил парней на улицу, а мне сказал сидеть на месте. Потом достал из стола какие-то бумаги, полистал, положил их на стол и уставился на меня.
«Ну что, Виталий Игоревич, как настроение?» – я был несколько удивлён.
Читая в глазах мой немой вопрос, он продолжил: «Да знаю, знаю, много всего знаю про тебя, даже то чего ты не знаешь».
«Например?» – заинтересовался я – «и почему Вы меня называете Виталием, когда моё имя Виктор?».
«Например, то, что твоя мать, которая бросила тебя в столь раннем возрасте, жива до сих пор, и не так уж далеко отсюда живёт. Например, то, что настоящее твоё имя Синицын Виталий Игоревич, мать впопыхах, как видно, перепутала, а может в интернате проблемы со слухом были, когда твои данные записывали».
Я молчал, не очень доверяя, но всё же было интересно. А мой начальник, встал, прошёл до ларца с коньяком, налил, выпил и продолжил: «С отцом, к сожалению, помочь не смогу, его уже лет двадцать как нет, ну а с матерью встретиться сможешь без проблем, я думаю, ты не будешь против» – он сел на своё место, отложил бумаги в сторону и уже другим тоном сказал: «Я знаю, что ты работал долгое время в охране, знаю о твоих заслугах, знаю, что умеешь стрелять, и знаю что кроме старенькой матери, которая очень нуждается в дорогостоящем лечении, у тебя никого нет, поэтому предлагаю тебе работу. Вчера положили четырёх моих ребят. Положили по беспределу, сегодня же Матвея не станет, ни его дома, ни его самого, ни его бойцов, эту проблему я решу, а моих ребят мне ни кто не вернёт. Давай дальше с нами, денег заработаешь нормально, мать на ноги поставишь и жить, наконец-то начнёшь».