Код розенкрейцеров - стр. 54
В пивной на базаре, куда он устремился, собирался обычно разный темный народ: барыги, перекупщики краденого, карманники, просто мелкая шпана. Пили водку пополам с пивом, закусывали вяленой рыбой, солеными сухариками, моченым горохом, бахвалились удачными делами, фартовыми сделками, иногда дрались, казалось, не на жизнь, а на смерть, а после утирались рукавом, размазывая кровь по лицу, и снова пили, часто с теми же, кому минуту назад рвали глотку.
Милиция обходила это место стороной, только базарный участковый, известный под именем дядя Мирон, – здоровенный усатый хохол – безбоязненно заходил в шалман и, случалось, выхватывал из толпы какого-нибудь мелкого щипача и тащил того в отделение. Народ обычно не выступал. Так было нужно для мирного сосуществования двух систем.
День стоял жаркий и безветренный, на небе не наблюдалось ни облачка, но, несмотря на зной, Валек не снял пиджака, в карманах которого лежали нож-выкидушка и кое-какой воровской инструмент. У входа на базар он выпил кваса, от которого заломило зубы, купил стакан жареных семечек и, небрежно сплевывая шелуху под ноги, медленно зашагал к пивной.
Внутри тесноватого помещения не протолкнуться. Сизое облако табачного дыма словно туманом окутало посетителей. Пьющие располагались за высокими обшарпанными столами, а то и прямо на пустых пивных бочках. На засаленных обрывках газет была разложена закуска, тут же стояли бутылки с водкой.
Тощая, как щепка, буфетчица в засаленном, некогда белом халате качала ручным насосом пиво в кружки. На лице ее было написано брезгливое отвращение.
– Валек? – услышал он откуда-то сбоку. Обернулся. Ушастый стоял вполоборота и даже не глядел в его сторону.
Валек приблизился.
– На, отхлебни. – Ушастый придвинул еще не начатую кружку. – Ну что, готов?
– Ага.
– Ништяк. Сейчас оприходуем, – он кивнул на пиво, – и на работу. Жара сегодня – дышать нечем. «Болдоха пухнет, а мы идем на дело», – пропел он вполголоса. – А, корешок? Все путем?
Ушастый показался Вальку слишком возбужденным, обычно он всегда оставался невозмутимым.
– Ты что, бухнул? – поинтересовался Валек.
– Да ну! Я на дело сухим хожу, ты же знаешь. Просто мандраж чуток бьет. Уж больно фарт крутой валит, вот я и нагрелся. Всю неделю этого сундука пас. Он на службу кандехает, я за ним. У проходной болтаюсь, жду. На обед с бабой своей порыл, я следом. Ни разу не трекнулся, что я цинкую. Ага! Он, в натуре, уж такой правильный, по часам, видать, живет. Если на пахоту ушел, то уже не вернется до срока, а как похавает, ровно без пяти два на свою скотобазу рвет.