Код Гнева - стр. 3
Война однажды закончится и он вернётся. Он собрал сотни свидетельств о преступлениях “Святой Анны”, – все они хранились в безопасном месте и за всё придётся ответить МакВитторсу, Уэллсам и Стюартам. Ответить согласно букве закона: только в этом Альберт видел подлинную справедливость. Да, он должен вернуться. И сделать так, чтобы его услышали.
Официантка, вертлявая и бойкая, в коротком черном топе, обнажавшем живот, и не менее короткой черной юбке-клеш, поставила на стол пиво и мазнула по Альберту томным взглядом, но тот притворился что ничего не заметил.
Хайболы тут оказались под стать общему интерьеру — с черным матовым покрытием. Альберт, задумавшись, разглядывал свое отражение на поверхности темного стекла. Разменяв четвертый десяток, возмужав, заматерев, он внушал окружающим уважение, казался баловнем судьбы и любимцем женщин. В действительности же – был профессионалом до кончиков ногтей, скромным и сдержанным во всём. Eсли бы каким-то чудом в бар сейчас зашёл приятель из его прошлой жизни, он ни за что не узнал бы в в этом широкоплечем атлете полунищего студента с тощей шеей, торчавшей из ворота поношенной куртки. Его лицо, утратив юношескую мягкость, приобрело серьёзное и властное выражение. “Умён и честолюбив”, – говорили о нём боссы. В частной военной компании “Амарог”, которая целиком создавалась на деньги Смита, он был на отличном счету. Другие компании тоже нередко прибегали к его услугам, и если до войны между этими компаниями и существовало соперничество, то после событий в Бадкуре всех их объединяло одно. Любовь к родине и потребность стоять до последнего.
Почти вековой конфликт между Аппайями и Левантидами достиг своего апогея семь лет назад. О возможности войны после теракта, унёсшего жизнь премьер-министра Пола Стюарта, разговоры на кухнях возникали, но на самом деле никто не знал с точностью что произойдёт, и никто не мог предсказать ближайшее будущее. Новый премьер, продолжая политику жёсткой ассимиляции, сократил количество факультетов на аппийском языке – а их даже в университете Бадкура было немного, – и Парламент принял закон о запрете ведения любой документации на аппийском. Разобщенная провинция, в которой использовали как минимум с десяток наречий, сдалась бы без шума, но в Бадкуре, столице Аппай, в которой говорили на самом чистом, литературном аппийском, студенты неожиданно вышли на улицу с протестом. С одним из тех мирных протестов, которые заканчиваются кровью.
Не с легкой руки протестующих.
Студенты ночевали перед Зданием Правительства в Бадкуре, не пропускали роскошные тачки чинуш, и тогдашний премьер не нашёл ничего лучшего, чем обратиться к федеральному правительству за помощь.